О топонимике Новосибирска
Человек рождается и живёт на определённом ландшафте. Он не отделим от страны. А то, что его окружает, является ориентиром в жизни. И многие шаги делаются автоматически потому, что есть уверенность в незыблемости данного «от века». То же касается и языка, и географических названий в частности. Топонимика – культурная среда, в которой человек вырастает и живёт. В своём краю она родная. Но ХХ век был временем футуристического поветрия. Химера прогресса! Её поклонники вытоптали огромную пустыню в культуре русского народа. Они внедряли свои идеи. И это тоже были русские люди. Такова была русская идея в ХХ веке. Если мы собираемся оставаться русскими, мы должны принять и примирить всех наших предков. Ни одно поколение из рода выкинуть нельзя! Поэтому всю топонимику надо восстановить в первозданном виде. Кто как впервые назвал, так и должно оставаться всегда!
Отсюда следует, во-первых, что никакие комиссии или другие собрания не могут производить переименования произвольно. Переименования должны производиться строго по правилам. И эти правила необходимо сформулировать. Во-вторых, замена старого названия на абсолютно новое, вообще говоря, недопустима. И в-третьих, порядок восстановления исторической топонимики тоже не может быть произвольным.
Главным правилом в порядке восстановления топонимики должно быть следующее: самое древнее название объекта и есть самое правильное. Но при всём желании этим ограничиться нельзя. Древнейшее название может оказаться не бесспорным. Тогда правильным будет древнейшее из достоверных. В сложных и спорных случаях как раз и нужна будет комиссия, но не собрание случайных людей, а консилиум наиболее компетентных. Не надо бояться названий, которые кому-то кажутся некрасивыми. Смущение вызывают названия Гаражная, Рельсовая, Телеграфная, Башня. А Тауэр, Лувр, Большой Каретный не смущают? Почему? Чем они лучше? Современная техника – современный колорит. Пройдёт время, и эти наши названия покроются патиной времени и станут песней о великом прошлом. Нельзя их заменять на более модные. Мода пройдёт быстро, и мы опять окажемся старомодными. А надо быть просто старыми. Это честно, а потому благородно.
Бурный рост Новосибирска, которым мы привыкли гордиться, является следствием сложного и болезненного процесса, вызванного аграрным перенаселением. Исход крестьян из деревни разрушил устоявшийся уклад жизни, а вместе с тем культуру и нравственность. В новые города пришли уже не крестьяне, но и не мещане. В эти «города» пришло «население». Оно не имело культуры. Большинство пыталось приспособить те нормы, которые веками действовали в деревне. Но не все эти нормы годились. А те, что годились, не вдруг встраивались в новую жизнь. Многое вообще не было понятно и отдавалось в распоряжение «властям». А власти сами были из таких же пришлых, а отчасти ангажированы, а частью злонамеренны, порой мечтательны. Топонимика отразила всё. А застройка возводилась стремительно. В некоторых местах уличная сеть поменялась несколько раз, кое-где радикально изменён рельеф. Там, где бывшего раньше не осталось и следа, топонимику восстановить нельзя. Там же, где сохранилась уличная сеть (даже если вся застройка полностью сменилась), называть следует так, как назвали люди, поселившиеся там первыми. Первопроходцев надо почитать. Они для нас места обживали.
Топонимика строилась в соответствии с характером расселения. Новосибирск в этом отношении не похож на старые города. Он рос не от города (кремля), и потому городом изначально не был. Этому образованию больше подходит западнорусское слово «место», а не город. Это изначально было скопление поселений на пересечении дорог. И даже самый Ново-Николаевск – разросшийся выселок из села Кривощёкова. Вот эти-то отдельные поселения, разросшиеся и сросшиеся, и есть Новосибирск. Так его и следует рассматривать – как массив отдельных селений. Поэтому не стоит бояться дублирующих названий, к ним надо прибавлять название селения. Например: улица Переселенческая-Городская и улица Переселенческая на Плющихе. Или прямо в адресе указывать: Новосибирск, Плющиха, ул. Переселенческая. Уничтожение двойников в масштабах агломерации – дело безнадёжное и эстетически крайне сомнительное. Если только не перейти по примеру Нью-Йорка к «оцифровыванию» улиц. Но я надеюсь, пифагорейцев такого пошиба у нас не найдётся.
Характерно и применение различных терминов. Слово «улица» часто, на территориях, где застройка велась не планово, означает фактически не ряд домов, а «засёлок», деревушку. Это хорошо объясняет «непрямоту» некоторых наших улиц. Стоит отметить, что ряд домов у русских носил название «порядок» (ср. улица Порядковая). А в сибирском просторечии улица (в современном смысле) называлась «дорога».
Кто же имеет право давать названия? Очевидно тот, кто создал данный объект. Так же как ребёнку имя дают родители, географические названия должны присваивать первооткрыватели, или первопоселенцы. В том случае, когда объект возник стихийно. Если же объект был спроектирован, а потом построен, имя ему должны дать проектировщики. Или заказчик, если имя указано было в задании на проектирование. Власть может вмешиваться не по собственному желанию, а только когда объект уже существует, а названия у него нет. Такое бывает не редко. В этом случае власть не только имеет право, но и обязана вмешаться. Выяснить, не имелось ли какого-либо названия раньше. И если ни на какую традицию опереться не получается, то только тогда изобрести название по своему разумению.
Здесь есть одна тонкость. Проектировщики транспортных систем имеют склонность называть абстрактными именами станции и остановки. Это происходит оттого, что имена дают не изыскатели, а те работники, которые на местности не бывали. А между тем название станции должно указывать место, где она расположена. Иначе пассажиры могут быть введены в заблуждение. Поэтому название станций и остановок вообще не может быть произвольным. Ну, разве если место до строительства станции было совершенно пустым и никому не известным (как в Антарктиде).
Первые топонимы на территории Новосибирска созданы древними народами. Из них сохранились только названия крупных рек: Обь, Иня, Тула. Названия русских деревень давались по именам первопоселенцев, или по особенностям местности (Бугры, Мочище). Многие деревни назывались по рекам, благодаря чему сохранилось название малой речки Чём.
Название первой улицы в будущем Новосибирске образовалось таким же путём: улица Кривощёковская была улица в смысле «выселок». А следующая – Мостовая – была дорогой от моста. Потом улицы умножились, и названий не стало хватать. В ход пошли церковные праздники. Но вскоре победило уважение к начальству, и называть стали по губернаторам и другим важным персонам. Даже улицу Алтайскую переименовали в честь губернатора Гондатти. После этого, похоже, началась революция (первая), и улицы стали называть по именам сибирских городов и даже сибирских областников. Образованные чиновники так разгорячились, что даже одну улицу назвали в честь балерины. Потом, поостыв, зарядили две серии улиц по именам писателей, и дошли до самого Транссиба в аккурат к революции 1917 года.
Первые названия после революции появились за линией Транссиба. Здесь были увековечены имена старых революционеров, партийных вождей: Плеханова, Брешко-Брешковской. Потом началась Гражданская война и, вероятно, в честь союзников (врангелевцев) местные власти назвали улицы «крымскими» именами. После разгрома Колчака появились названия в честь сибирских партизан-анархистов – Рогова, Новикова. Но основная часть топонимов стала действительно народной: Рельсовая, Деповская, Подковная улицы. Власть в это время центральные улицы переименовала по-революционному. Были стёрты с карты названия по именам «старорежимных» губернаторов, царей и церковных праздников. Правда, за Ельцовкой вслед за этим появился целый посёлок, в котором улицы назвали по церковным праздникам. Но власти быстро их переименовали в честь тогдашних руководителей и знаменитых большевиков. Однако не удачно: улицу Раковского (б. Преображенскую) пришлось переименовывать вновь уже в 1927 году – Раковский оказался «троцкистом». А улицу Рыкова переименовали чуть позже.
В начале 30х к Городу были присоединены Кривощёково, станция Эйхе и Горнозаводской район. В этих частях жилая застройка была преимущественно временной. Капитальным было промышленное строительство. Топонимы возникали стихийно, поэтому носили самый разнообразный характер. Наиболее выдержанными в духе времени были названия в посёлке Машинистов (Первомайка). В Соцгороде Кривощёково названия были простые: Школьная, Широкая, Сельская. Многие из них не сохранились, так как относились к временной застройке. А то, что строилось капитально, обозначалось поквартально. Тридцатый квартал, Тридцать второй и т.п. В Городе же новой застройки не было, но продолжались переименования, связанные со сменой «вождей». Самое забавное, на мой взгляд, было переименование улицы Томской в Вокзальной части. Она получила своё наименование при застройке, когда ряд улиц у вокзала назвали по именам городов: Омская, Томская, Иркутская и т.д. В 1936 году, когда «правый уклонист» Томский (настоящая его фамилия была Ефремов) был «разоблачён», Томская стала улицей Ежова, в честь «железного наркома». Но через пару лет «разоблачён» был и сам Ежов. Тогда во избежание дальнейших затруднений кто-то остроумный предложил назвать её в честь Салтыкова-Щедрина. Интересно, разоблачили потом самого этого грамотея?
Топонимика военного времени малозаметна и плохо сохранилась. Много было топонимов типа «объект №». Или появлялось название в прямом смысле народное. Властям было не до названий. Поэтому бытовали копай-городки, юнгородки и прочие шанхаи. В Кривощёкове большая часть этой застройки была потом снесена вместе с названиями. Многое было переименовано или официально поименовано иначе. Улицы в Войну называли по местам боёв и именам героев. После Победы появились улицы Малиновского, Рокоссовского, Черняховского, Шапошникова, Победы. Потом началась реэвакуация, и рост Новосибирска на время остановился.
В хрущёвский период произошло несколько определяющих для городской топонимики событий. Это, во-первых, строительство Коммунального моста, которое повлекло фактическое (а не юридическое только) объединение Кривощёкова с Городом. Во-вторых, это строительство ГЭС и Академгородка, которые повлекли включение в состав города ряда селений. И в-третьих, это решение властей о запрете называть географические объекты именами живущих людей. Эти события вызвали шквал переименований на территории Новосибирска. Исчезли имена героев войны и полководцев победы. Были заменены все повторяющиеся названия. При этом, название в центре сохранялось всегда, независимо от того было ли оно исконным, удачным. Названия во вновь присоединённых (оккупированных?) селениях всегда заменялось, не смотря на их первичность. Впрочем, первичность тогда вообще не имела значения: большевики творили историю с нуля. Если следовать им, теперь надо переименовать всё, что они называли. Не правильно это, отцов надо уважать. Но и дедов тоже! Отнесём начало отсчёта истории во тьму времён, там ему место – «почтительный сын исправляет ошибки родителей».
Потом наступил так называемый застой. Вначале застоя проявили себя туристы-романтики в Академгородке, пройдясь переименованиями по «заскорузлой» топонимике аборигенов. Это была попытка поднять Академгородок над Новосибирском, так сказать, идеологически. Но в действительности, скорее, выглядело как десант марсиан на Землю. Не смотря на то, что в застойный период был построен почти весь современный Новосибирск, новых топонимов в то время появилось на удивление мало. Дело в том, что застройка велась преимущественно в старых районах, и местные названия сохранялись. Новых имён появилось немного, и все они отражали патриотизм, пусть и не местный.
Что касается современных нам названий, то они имеют разную идейную направленность. В начале 90х было предложения назвать станцию метро «имени ГУМа «РОССИЯ»». К счастью это предложение не прошло. В 90е называли именами бардов, директоров, по цвету-настроению. В период строительного бума в ход пошли абстрактные названия в стиле «а-ля-рюс» или, наоборот, по именам городов Европы. И те и другие имеют коммерческую основу и не связаны с местностью. Произвол царит вполне большевицкий…