Prenie1

Новое руководство, сформированное ещё до того, как умер Сталин, возглавляла та же «пятёрка», только вместо Сталина в неё вошёл Молотов. Это выглядело как попытка сохранения status quo. Маленков стал премьером. Первыми заместителями стали Берия – министр внутренних дел, Молотов – министр иностранных дел, Булганин – министр обороны. Председателем президиума Верховного совета СССР вместо Шверника стал Ворошилов.  Хрущёв остался  секретарём ЦК. В этом построении очевидно ослабление технократа  Маленкова. Хотя он и стал премьером, но МВД «ушло» из-под его ставленника Игнатьева, МИД – из-под «небольшевика» Вышинского, МО – из-под патриота Василевского. Был сокращён Президиум ЦК, и все кандидаты были исключены. Лишь трое из четырнадцати бывших членов Президиума стали кандидатами. Зато в число кандидатов вошёл «простой» член ЦК Багиров – человек Берии. Тут уместно вспомнить конкуренцию за пост НКВД между Маленковым и Берией в 1938 году.   Противники Сталина  тогда как раз поддержали приход Берии. В 1953  перед нами новый приход «революционеров». Деятельность Берии в марте – июне 1953 поддерживает эту версию. Берия сразу начал расследовать дела, которые вёл МВД при Игнатьеве, и освобождать евреев. Он реабилитировал и «авиаторов» − маленковцев, но те, в отличие от «врачей», не смогли вернуться к своим обязанностям. Похоже, что по международным делам у Берии было взаимопонимание с Молотовым. Более того, с подачи Берии вместо «первоконника» Патоличева в Белоруссию пытались  назначить сотрудника МИДа и бывшего партизана Зимянина. Это показывает, что позиции Маленкова после кончины  Сталина стали слабее. Берия действовал, не встречая  сопротивления. Следовательно, удар по нему могли нанести те силы второго плана, интересы которых выражал Маленков. Вообще, Берия развил бурную деятельность, резко менявшую проводимую при Сталине политику. То есть линия «технократов» обрывалась, и вновь возобладала  линия «революционеров». В таком случае, против Берии могли выступить именно «технократы». Тут представляют интерес «первоконники» − Патоличев, Москаленко, Гречко. Кто мог быть их координатором? Патоличев, как и Брежнев, был исключен из кандидатов в члены Президиума ЦК (а Брежнев ещё и из секретарей ЦК). За две недели до устранения Берии Патоличев был отстранён от должности и, видимо, имел много свободного времени.  Лишь устранение Берии позволило ему вернуться на свой пост. Координатором мог быть и Игнатьев, исключённый в апреле  даже из ЦК. Организатором устранения все признают генерала Москаленко. Маленков в 1957 году говорил: «Мы тогда опирались на военных товарищей в этом деле, в самый нужный момент нам оказал решающую услугу в этом деле товарищ Москаленко». А сам Москаленко упоминает Брежнева, который как бы за фронтом, во второй (штабной?) машине, −   «Вслед за нами на другой машине приехали Жуков, Брежнев и др».       Генерал-майор Брежнев в тот момент заместитель начальника Главного политического управления Советской армии (которое одновременно и отдел ЦК). Расстрелял Берию генерал Батицкий, на тот момент заместитель Москаленко. Это тоже никем не оспаривается. Впрочем, ответственность за устранение Берии с давних пор взял на себя Хрущёв, и даже Москаленко подтверждает это. Но это уже после «победы» над Берией. А нужно ли было Хрущёву его устранять в июне 1953? Не больше ясности и в том, где, когда и при каких обстоятельствах Берия был убит. Наиболее вероятной кажется версия Серго Берия об убийстве его отца в ходе штурма особняка на Малой Никитской 26 июня. Но удивительно мало свидетелей этого события. В связи с этим ещё интересно сообщение маршала Жукова о том, что Москаленко когда-то  говорил ему «Бери власть!» То есть ретивый Москаленко морально готов был не только к ликвидации члена Правительства, но и к захвату власти. В таком случае он вполне мог, так сказать, трактовать расширительно полученные им от «партийного руководства» указания и как бы «перестараться» в отношении Берии. И есть свидетельство (помощника Маленкова – начальника Особого сектора  ЦК Суханова) о том, что при голосовании по вопросу ареста Берии единства не было. «За» высказались «технократы» − Маленков, Первухин и Сабуров. Против – Молотов, Ворошилов, Каганович. Воздержались – Хрущев, Булганин, Микоян. «Молотов обрушился на Маленкова с обвинением в произволе», − пишет Суханов. Позднейший же рассказ  Хрущёва о том, как он постепенно убеждал всех членов Президиума ЦК в необходимости ареста Берии,  может быть попыткой  доказать, что  устранение Берии было рациональным актом, необходимость которого была всем очевидна. Хрущёв  мог  сочинить это уже после событий. Может быть, никакого голосования и не было, а свидетельство Суханова лишь отражает позиции, занятые членами Президиума ЦК. Возможно,  Президиум вдруг оказался перед фактом гибели Берии. При этом в  руках «революционеров»  не оставалось эффективных средств борьбы. В данном случае вооружённых сил. Тем более, что Москаленко уже 26го был назначен командующим Московским военным округом, а министром внутренних дел стал Круглов.  Молотов и его товарищи могли голосовать «против», рискуя разделить судьбу Берии. А  могли помалкивать – победителям выгоднее было их оставить в живых.

«Воздержавшийся» Хрущёв оказывался как бы третейским судьёй. Его позиция была наилучшей. Теперь он решал, как поступить – «проштрафившийся» Маленков и ослабевший Молотов должны были или драться, или признать над собой Хрущёва, хотя бы и временно. Хрущёв использовал ситуацию «на все сто». Уже 30 июня был отстранён   Генеральный прокурор СССР и на следующий день на его место назначен ставленник Хрущёва Роман Руденко, который и занялся «следствием» по делу Берии.

30 июня был арестован Деканозов, в сентябре – Меркулов. В декабре они, как и другие «сообщники Берии», были приговорены к расстрелу. Багиров был арестован только в 1954, а расстрелян в 1956.  Гвишиани в 1954 уволен с лишением чинов и наград. Москаленко 3 августа 1953 было присвоено звание генерала армии, Батицкому – генерал-полковника, Брежневу 4 августа – звание генерал-лейтенанта. За какой военный подвиг они эти звания получили?

В сентябре Хрущёв провёл решение об избрании себя первым секретарём ЦК. Маленков с лета 53 тоже провозглашал изменение политического курса. В отличие от предложений Берии, направленных на (необоснованные?) амнистии и «мирное сосуществование» с капиталистическими государствами, идеи Маленкова были обращены на улучшение благосостояния советского народа, и крестьян в том числе. При этом Маленков собирался «урезать пайки» номенклатуре.

Активность Хрущёва резко повышается именно с лета 1953. А Маленков с этого времени начинает слабеть, хотя внешне это никак не проявляется. Впоследствии в вину ему были поставлены неверные заявления (о ядерном оружии),  ошибки в  сельском хозяйстве, недооценка значения тяжёлой промышленности и (секретно) организация «Ленинградского дела». Есть также мнение о недовольстве номенклатуры заявлением Маленкова об уменьшении выплат чиновникам. Вряд ли всё это могло бы стать основанием для отставки, если бы Маленков имел поддержку в Президиуме ЦК. Очевидно, он остался в абсолютном меньшинстве. Получается, что от него все (почти все) отшатнулись. Такое единство должно было иметь веские основания. (Например, соучастие Маленкова в убийстве Берии). 31 января 1955 пленум ЦК принял специальное постановление «О товарище Маленкове», в котором перечислялись все его прегрешения. Маленков был снят с поста премьера и заменён Булганиным, но военным министром тогда стал маршал Жуков.

В июле  состоялся пленум ЦК, на котором в состав Президиума были избраны Суслов и Кириченко. Кириченко был как бы адъютант Хрущёва, и его избрание показывает рост влияния первого секретаря. Суслов был фигурой самостоятельной. Хотя можно с уверенностью говорить, что партийной карьерой он обязан был Маленкову, но в отличие от многих, Суслов вполне соответствовал занимаемым должностям. Это был человек знающий и педантичный. Его, может быть, следовало отнести к числу «коммунистических начётчиков», о которых Ленин говорил на III съезде комсомола, но в высших партийных эшелонах того времени мало кто мог быть поставлен с Сусловым в один ряд. Может быть Александров, которого Маленков назначил министром культуры, но он был уволен вслед за Маленковым. Суслов не имел явного патрона и ни от кого не зависел.

В феврале 1956 состоялся ХХ съезд, на котором победила линия на «мирное сосуществование» с капиталистическими странами и идея о возможности «мирного перехода к социализму», о чём Сталин рассуждал ещё на предыдущем съезде. Таким образом, произошёл отказ от революции и, следовательно, окончательное перерождение КПСС. Микоян выступил на съезде с требованием пересмотреть курс истории партии, а Хрущёв – с осуждением «культа личности» и  жёсткой, опирающейся на репрессии политики. Такой резкий политический поворот повлёк и смену личного состава ЦК, в котором не оказалось большого числа молодых членов, избранных на XIX съезде. Взамен были избраны другие. В числе новичков были: Громыко⁸⁶, Жуков⁸⁷, Кириленко⁸⁸, Кунаев⁸⁹, Мазуров⁹⁰, Малиновский⁹¹, Москаленко⁹², Подгорный⁹³, Полянский⁹⁴, Пономарёв⁹⁵, Серов⁹⁶, Фурцева⁹⁷.    В состав Президиума ЦК были избраны те же 11 человек (включая Кириченко и Суслова). Брежнев, Жуков, Фурцева и Шепилов стали кандидатами. Первым секретарём был избран Хрущёв. Секретарями – Аристов, Беляев, Брежнев, Поспелов, Суслов, Фурцева и Шепилов.

1 На съезде присутствовало 1355 делегатов с решающим голосом.  Из них 758 имели высшее образование. В числе делегатов было 508 партийных работников, 177 советских, 12 профсоюзных и 8 комсомольских работников. Всего в КПСС тогда состояло 6 795 896 человек.

Хозяйственным вопросам было посвящено от половины до двух третей всех заседаний съезда. Порядок председательствования исполняли по очереди представители разных республик и организаций, женщины. Под давлением «местных партийных органов»  были внесены изменения в устав. Хрущёв, критикуя «культ личности» и Сталина, пытался топить обе главные «сталинские» фракции: и маленковцев и ждановцев. Заодно как бы объяснялись  причины партийной склоки 30-40х годов.  Сам Хрущёв был троцкист, и говорил, что Троцкого окружали люди, «социальное происхождение которых ни в коем случае не может быть отнесено к категории буржуазии». Это, в общем, было правдой. Складывались «фракции по интересам»: Ефремов М. Т. лоббировал интересы сельскохозяйственного машиностроения и критиковал министра химической промышленности Тихомирова,  министра тяжёлого машиностроения Петухова. От «металлургов» выступал Николай Лаптев, критиковавший Академию наук, Министерство чёрной металлургии, Госплан и Отдел тяжёлой промышленности ЦК. Профсоюзы жили «в мире и согласии» с хозяйственными органами.  «Главное чего не хватает нашим профсоюзным органам – это боевитости, творческого огонька, остроты, принципиальности и инициативы, – говорил Хрущёв. – Помалкивают, будто всё в порядке». Оговорившись, что у нас не капитализм, он, тем не менее, призвал использовать всё полезное из зарубежного опыта. Хрущёв стремился ограничить функции министерств, сократить их состав. Оперативное руководство заготовками он хотел возложить на МТС, а работников партаппарата выгнать из канцелярий «в гущу масс». Микоян предлагал «привлечь наиболее активных людей из рабочих, служащих и домохозяек к делу контроля».

2 Развитие металлургии лоббировали Аверкий Аристов и Николай Лаптев, которые отстаивали интересы Магнитки и других заводов Челябинской области. Маленков тяжёлую индустрию называл основой основ. Он считал, что отставание от США по производительности труда связано с недостаточной электро-вооружённостью. Первухин  назвал ошибочным курс на строительство районных электростанций ограниченной мощности с малыми агрегатами. Он требовал также ускорить развитие производства синтетических химикатов из нефти и газа. Байбаков и  Малышев призывали к внедрению новых технологий, развитию комплексной механизации. Игнатьев выступал за специализацию,  против загрузки тяжёлой промышленности производством ширпотреба. Косыгин же критиковал машиностроителей за пренебрежение к нуждам  лёгкой и пищевой промышленности, а Задемидко говорил о низком качестве горных машин. Оба они ссылались на заграницу. Тевосян пояснял,  что для комплексной автоматизации необходимо внедрять производство продукции массово-поточным способом. Ещё когда вместо автомобилей производились экипажи, – говорил он, – производство в США  уже было специализировано. Но это углубление разделения труда! А Маркс и Энгельс мечтали о его преодолении, да и Сталин тоже. Вот суть противостояния СССР – США! Социализм это снижение трудозатрат до минимально необходимого уровня, капитализм – это производство максимального количества товаров. Поэтому дух «индустриального единства» предпринимателей и рабочих, который стали воспевать в США, как раз в СССР был сильнее. Но производительность труда выше была в США. Поклонником американского подхода был Троцкий. Хрущёв и Микоян тоже. В годы первых пятилеток за эталон брали заводы Германии и Англии, созданные по принципу универсального производства. Даже в автомобилестроении, где опыт США был использован, он потом был отброшен: «массово-поточная» идеология не была воспринята большинством.  Тевосян, Первухин и Малышев призывали хозяйствовать более экономно. Расширялись права директоров предприятий, чему оказывало пассивное сопротивление Министерство финансов СССР. (Министр Арсений Зверев – выходец из Наркомпрода). Первухин требовал повысить качество продукции, вновь поднимал вопрос о  высокой зольности угля. Яснов требовал создать мощные территориальные организации Министерства городского и сельского строительства РСФСР. В сельском строительстве отошли от запрета Маленкова и разрешили колхозам развивать в необходимых размерах производство строительных материалов. Хрущёв даже рекомендовал создавать в колхозах строительные бригады.  Косыгин предложил перейти от планирования капиталовложений на год, к планированию объектов целиком, с определением суммы вложений по годам и срока окончания строительства. Текущие и перспективные планы не были согласованы между собой. Для исправления этого положения из Госплана и была выделена Госэкономкомиссия, работу которой сразу же раскритиковал министр Ломако, который, может быть, был близок к «ждановцам». Булганин и Хрущев предложили образовать Экономическую Комиссию Совета Национальностей для подготовки решений по вопросам, затрагивающим интересы союзных республик.  Сабуров считал необходимым усилить контроль союзных республик за хозяйственной деятельностью на их территориях.  Эту «правую» политику проводил в своё время Рыков!

Северо-Запад тогда мощно лоббировали  Козлов (Ленинград), и особенно Чернышев (Калиниград), Яснов лоббировал интересы Москвы. Но внимание Центра уже вновь сместилось на Восток.  Кириленко, козырявший производством 80% меди, требовал и Главмедь перевести на Урал.  Хрущёв призывал в ближайшие 10 лет превратить Сибирь в крупнейшую базу Советского Союза по добыче угля и производству электроэнергии, в основную базу теплоёмких и энергоёмких производств, производства алюминия, магния, титана, а также электрометаллургии, углехимии и электрохимии. Его поддержали Булганин и Маленков.

В пригородных подмосковных колхозах зародилась «заготовка кормов» в магазинах Москвы. Колхозники закупали крупу, муку, дрожжи. Такой «коммерцией» занимались, по словам Хрущёва, и колхозы, и «нигде не работающие лица, проживающие в окрестностях городов». Они покупали в магазинах хлеб и другие продукты, скармливали их скоту, а потом продавали продукты животноводства на рынке. ГСМ и запчасти, фактически ворованные в государственных хозяйствах, колхозы вынуждены были покупать там же. Им было передано планирование посевных площадей, урожайности и поголовья скота. За центром оставалось лишь установление размеров поставок. Новый министр сельского хозяйства Мацкевич осуждал пренебрежительное отношение к стоимости, выгоде, требовал изучения конкретных вопросов экономики колхозного производства. Индустриализация и  следующая за ней урбанизация привели к превышению потребления продуктов питания над их производством. Потребности в зерне, признал Хрущёв,  сильно возросли, но под зерновыми в 1953 были заняты почти такие же площади, как и в 1913. Освоение целины имело целью расширение посевов кукурузы (вместо пшеницы) на Украине и Северном Кавказе для увеличения производства мяса и молока.

3 Ленин видел материальную основу социализма в империалистических монополиях, в первую очередь в немецком «военном социализме». Поэтому национализированная русская промышленность и была объявлена социалистической. Фактически элементы социализма в той или иной степени вводились во всех промышленно развитых странах. Но, кроме Британии, всюду существовал обширный аграрный сектор, не поддававшийся монополизации.  «Мы глубоко не вникали в существо процессов, происходящих на селе», – говорил на съезде Николай Беляев. «Великий перелом» 1929 года превратил сельское хозяйство в придаток «социалистической» промышленности, а в 1956 эти «колонии» решено было перевести на «хозрасчёт».  Суть реформы состояла в сокращении планирования и усилении рыночной стихии. То есть в частичном отказе от социалистической политики.

К тому времени проявились уже экономические особенности социализма. Первой из них был дефицит в торговле. Хотя Микоян и уверял, что это лишь нарушение порядка, он сам же  и говорил, что «в социалистическом обществе спрос должен опережать предложение товаров». Высокие доходы населения при низких ценах позволяли просто сметать товары с прилавков. Имела также хождение «антинаучная теория», отрицавшая моральный износ техники при социализме. Эта «теория», – говорил Булганин, –  служит оправданию косности и консерватизма. Но действительно, социалистическому обществу (при отсутствии капиталистического окружения) нет стимула постоянно менять оборудование на новейшее. Да и разрабатывать его – стимула нет.  Вот на Кубе социализм. А в СССР был социал-империализм, и поэтому преобладала  тяжёлая индустрия. Хотя индустриализация  для СССР и даже для всего соцлагеря была оправдана, и содействовала социалистическим реформам, но нельзя сказать, что она и есть социализм, или хотя бы его неотъемлемая часть.

Хрущёв, развивал идеи мирного сосуществования. Но «отдельные работники», по его словам,  пытались уже перенести этот тезис в область идеологии. Куусинен, которого Троцкий в своё время поставил в один ряд с Ганди, теперь говорил о положительной исторической роли Ганди. Он также требовал пересмотреть оценку роли национальной буржуазии колониальных стран в тезисах VI конгресса Коминтерна (1928 год).

 Идеи коммунизма, подкреплённые успехами Советского Союза, распространялись по миру, и «буржуазным реакционерам» нужно было идеологическое же оружие против коммунизма. Им стало, с одной стороны, доведение коммунистической идеи до абсурда – представления о коммунизме, как о земном рае, а с другой стороны антимонополистическая неолиберальная пропаганда. Коммунистическая же пропаганда как раз в это время зашла в тупик. Сталин был последним настоящим марксистом в советском руководстве. После него пришли начётчики, не услыхавшие его указания, что марксизм был орудием английской социальной революции  XIX века. Марксизм для них был догмой, а требования, выдвигаемые жизнью, не были ими осознаны. В этот антинаучный тупик и попала советская идеология. Власть захватили хозяйственники, не способные видеть даже социальные перспективы своей деятельности, не говоря о постановке целей развития, осознании происходящих общественных процессов и, тем более, о развитии коммунистической идеологии. Поэтому идеи были позаимствованы в Америке вместе с барахлом, по производству которого Америку «надо было догнать». «Пролетарская» идеология рабочих не развивалась  – «буржуазная» идеология крестьян и «интеллигенции» занимала её место. Суслов ясно видел перспективы идеологической борьбы, но не имел для этого никаких орудий. Его недоверие к советским обществоведам было вполне оправдано: эти, в прямом смысле, буржуазные учёные были связаны марксистскими догмами во избежание развития антикоммунистических идей. Но по этой причине, они вообще ничего развивать не могли и занимались, в лучшем случае схоластикой. «Мы серьёзно отстаём в деле изучения современного этапа капитализма, – говорил Микоян, – часто ограничиваемся тем, что в целях агитации выхватываем отдельные факты, но не делаем всесторонней и глубокой оценки явлений. Наши экономисты, изучая экономику Советского Союза и стран народной демократии, часто скользят по поверхности, не доходят до глубин, не делают серьёзного анализа и обобщений, избегают освещения особенностей развития отдельных стран». «Как и философы, наши экономисты оторваны от жизни, наблюдают за всем издалека, – вторил Терентий Мальцев. – Они сидят больше в городах, а в колхозах, МТС и совхозах вряд ли бывают». Он оспаривал мальтузианские идеи, указывая, что растение в почве оставляет органических веществ больше, чем использует. Изучением советской экономики всерьёз занимались в США, а президент АН СССР Несмеянов требовал усиленно развивать в первую очередь физико-математический, химический, биологический комплексы науки. Маленков уже был бит, но технократы стояли как вкопанные.

4 В связи с переходом на семичасовой рабочий день снижение цен стали проводить в  меньших размерах, хотя Сталин ранее эти мероприятия не увязывал. Видимо, ЦК шёл на поводу у хозяйственников, которые могли, например, игнорировать постановления об охране атмосферного воздуха, почвы и водоёмов. Расширялось всё более применение женского труда. Хрущёва озаботило, что дети оказываются без присмотра, и он предложил приступить к строительству школ-интернатов. Николай Игнатов требовал прекратить комплектование трудовых резервов за счёт сельского населения, и начать  готовить рабочих для промышленности из выпускников городских школ. Но школа приняла уже характер «односторонне гуманитарный» и готовила молодёжь к поступлению в вузы. Не поступившие же зачастую нигде не работали. Так проявлялась проблема буржуазных (!) выпускников школ. «Буржуазных», в смысле «городских бездельников». «Наша школа, вся наша пропаганда детально разъясняют права, завоёванные советским народом, – говорил Ворошилов, – но, по-видимому, недостаточно подчёркивают обязанности советского человека и самую насущную из них – честно трудиться. Надо постоянно, умело обучать этому нашу молодёжь».

СССР в 1955 демобилизовал из армии и флота 640 тысяч человек. Были восстановлены отношения между Советским Союзом и Югославией.  «Политика с позиции силы обанкротилась», – говорил Хрущёв. Суслов говорил о возможности мирного прихода рабочего класса к власти в странах Запада, через завоевание большинства в парламентах.  Главными задачами рабочего движения этот идеолог видел защиту мира, национальной свободы и демократии.

С ослаблением Маленкова в Президиуме усилились позиции Молотова, который стал противовесом Хрущёву. К тому же он контролировал внешнюю политику. В 1956 Хрущёву удалось вытеснить Молотова из Министерства иностранных дел, заменив Шепиловым. При этом заместителем Шепилова стал Патоличев, вместо которого руководителем Белоруссии стал старый партизан Мазуров. Шепилов на должности министра был фигурой временной и случайной, через 8 месяцев он был возвращён в секретари ЦК, а министром был назначен Громыко. Такой ход событий подтверждает, что целью было уменьшение влияния Молотова.

На первый план в это время вышло противостояние между Советом министров и Секретариатом ЦК. За Советом стояли ведомства – промышленные концерны, то есть ВПК в первую очередь. За Секретариатом – аппарат, то есть отделы ЦК и секретари обкомов («губернаторы»). Это было противостояние чиновников и функционеров. Хотя эти категории во многом пересекались, но интересы ведомств и территорий часто вступали в противоречия, поскольку ведомства стремились только к получению продукции заводов любой ценой. Их не заботили коммунальные услуги, продовольственное снабжение, детские сады и тому подобное.  Главная задача момента вытекала из всей предшествующей советской истории. В результате напряжения всех сил были достигнуты очевидные успехи в развитии промышленности. СССР благодаря этому вышел победителем из войны и превратился во вторую державу мира, а в некоторых важнейших областях даже в первую. Между тем успехи в огромной степени опирались на массовый энтузиазм, основанный на вере в лучшее будущее. «Мирное сосуществование» обозначало конец борьбы, а, следовательно, моральную демобилизацию, которая автоматически вела к снижению энтузиазма. Советское общество, как и советское руководство, устало от неимоверного напряжения последних десятилетий. На повестку вставало благоустройство жизни. Этим занимались местные власти, и они стали смелее выдвигать свои требования. Вот на это движение и опирался Хрущёв. Первые секретари обкомов вошли в новый  ЦК едва ли не в полном составе. И сам Хрущёв назвался первым секретарём (ЦК). Партийцы взяли власть. В феврале 1957 года пленум ЦК принял постановление о переходе к территориальному принципу управления на базе создания экономических районов. В экономических районах были образованы советы народного хозяйства (совнархозы), подчинённые республиканским правительствам. Таким образом, было ослаблено влияние не только ведомств, но и московских чиновников, а Хрущёв приобрёл очень сильных противников. Поэтому не удивительно, что уже в июне против него выступило большинство членов Президиума ЦК − семеро (из одиннадцати) проголосовали за  смещение Хрущёва.  Главным оппонентом был Молотов. Выступая на заседании Президиума  «Тов. Молотов, – по словам Кагановича, –  подробно остановился на вопросе реорганизации управления, считая её неправильной», хотя это было и не единственное обвинение, выдвинутое против Хрущёва.  Секретари ЦК за исключением Шепилова встали на сторону первого секретаря. То есть Секретариат выступил против Президиума (Политбюро) ЦК. По распоряжению Секретариата (вероятно, Суслова) была задержана публикация сообщения об отстранении Хрущёва от занимаемой должности. Брежнев лично беседовал с председателем КГБ Серовым и военным министром Жуковым, которые после этого приняли сторону Секретариата. Охрана здания ЦК, где проходило заседание,  подчинялась Серову. Жуков и Серов организовали срочную доставку членов ЦК в Москву. Фактически произошёл внутрипартийный переворот, и Секретариат ЦК отобрал власть у Президиума.

На состоявшемся вслед за этим пленуме из состава Президиума ЦК были исключены Маленков, Каганович, Молотов, из секретарей уволен Шепилов. Членами Президиума стали секретари ЦК Аристов, Беляев, Брежнев, Фурцева, маршал Жуков и два секретаря обкомов – Фрол Козлов и Николай Игнатов. Куусинен стал секретарём и членом Президиума ЦК. Влияние Брежнева, Суслова, Аристова, Жукова, а также председателя КГБ и члена ЦК Серова резко возросло. Большое значение приобрели Фурцева, Козлов, Игнатов. Круг «друзей» Хрущёва стал настолько тесным, что первый секретарь, вероятно, стал задыхаться. Уже в октябре маршал Жуков был уволен со всех постов. Военным министром стал Малиновский. Этот маршал в течение жизни несколько раз оказывался близко к французскому генералу    Пешкову (Залман Свердлов) – другу генерала де Голля. В 1918 они служили в Иностранном легионе, в 1919 оказались в Сибири у генерала Жанена. Правда, Малиновский вскоре перешёл на сторону «красных». В 1938 Малиновский воевал в Испании, а Пешков служил в Марокко и, наконец, в 40х-50х оба оказались на Дальнем Востоке. В 1958, когда де Голль возглавил правительство Франции, против него выступали французские коммунисты (в прошлом деятели Коминтерна).

Летом 1957 Патоличев стал министром внешней торговли, а другой будённовец – Славский – возглавил Министерство среднего машиностроения, которое было уже атомной корпорацией СССР. Но Хрущёв, видимо, стремился ослабить будённовцев – по крайней мере, двое из них в 1958 были отстранены от командования. В декабре 1957 лидер ВПК «ждановец» Устинов был назначен заместителем председателя Совета министров СССР, Козлов стал председателем Совета министров России, а Кириченко секретарём ЦК. Кириченко фактически стал заместителем Хрущёва в ЦК, потеснив Суслова (которого Хрущёв называл «человек в футляре»). Первым секретарём ЦК Украины стал Подгорный. В марте 1958 при формировании нового состава правительства председателем его по предложению Ворошилова стал Хрущёв. Булганин был отстранён от руководства. Заместителем Хрущёва в Совете министров стал Козлов, а премьером России – Полянский. Наконец, в декабре 1958 Серов был назначен начальником ГРУ Генштаба, а председателем КГБ стал Шелепин. Таким образом, возможности Суслова и Брежнева были несколько уменьшены. Отстранение Серова от КГБ произошло с подачи начальника Ленинградского управления КГБ Миронова. Это был очень непростой «политбоец».

В 1957 году в СССР был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, в Москве состоялся международный фестиваль молодёжи и студентов. Колоссальная мощь  Советского Союза и его успехи во всех областях деятельности вызывали восхищение во всём мире. Но советский народ видел несоответствие уровня  жизни этим успехам. Бесплатное образование, медицинское обслуживание воспринимались уже как норма, а жилищные и бытовые проблемы резко выросших городов требовали быстрого разрешения. Учитывая неудачу Маленкова, пытавшегося в 1953 году повернуть экономику  лицом к народу, было принято решение  использовать имеющиеся средства оптимально для одновременного достижения многих целей.

В январе 1959 года состоялся XXI съезд  КПСС, на котором  был сделан вывод о том, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу, что советская страна вступает в период развёрнутого строительства коммунистического общества. Важнейшая задача этого периода — сделать решающий шаг в создании материально-технической базы коммунизма, обеспечить дальнейшее укрепление экономической и оборонной мощи СССР и одновременно добиться более полного удовлетворения растущих материальных и культурных потребностей народа. Таким образом, была поставлена задача развития гражданских отраслей, не останавливая в то же время и военного строительства. Решение было найдено в сокращении программ развития  обычных вооружений и замене их ракетно-ядерным оружием. Были созданы ракетные войска стратегического назначения (РВСН) на основе межконтинентальных баллистических ракет. Высвободившиеся средства были направлены на жилищное строительство, которое приобрело абсолютно беспрецедентный масштаб – ничего равного нигде в мире  никогда не создавалось. Одновременно военными заводами был развёрнут выпуск гражданской продукции,  что позволило расширить продажу населению бытовой техники, радиоаппаратуры, автомобилей и т.п.

«XXI съезд КПСС, – объявил Хрущёв, – собрался для того, чтобы рассмотреть контрольные цифры развития народного хозяйства СССР на 1959-65 годы». Под этим понимали  «программу дальнейшего коммунистического строительства» в Советском Союзе, которая «по своей грандиозности не имеет себе равных в истории». Так объясняли созыв внеочередного съезда. Он должен был также упрочить положение власти после переворота 1957 года, но об этом не говорили.  Атмосфера съезда была экзальтированной, что порождал присущий Хрущёву стиль выступлений. Но и сам выход на прямую дорогу к коммунизму порождал у многих религиозный трепет, не понятно насколько искренний. Особенно разливался первый секретарь Рязанского обкома Ларионов. XXI съезд, названный «съездом строителей коммунизма» закрылся под бурные аплодисменты, пение «Интернационала» и возгласы: Никите Сергеевичу Хрущёву — ура!

Партия была приводным ремнём, а съезд – всесоюзным производственным совещанием. Поэтому делегаты, а тем более члены ЦК, были заинтересованы как раз не в «коллективном руководстве», а в единоличном лидере. Лидер, в отличие от «коллективного руководства», был «согласован» внутри себя и давал, в общем, не противоречивые указания. А в случае провала, ему труднее было переложить ответственность, и это лидера дисциплинировало. Нижестоящие работники всё это прекрасно сознавали. Когда возникала ситуация, в которой руководство партии зависело от их поддержки, этот мощный мотив чаще всего толкал их в число сторонников единоличного лидера. Трусость и безволие в номенклатуре тоже должны были быть. Но эти мотивы вообще не стоит принимать во внимание: они не могли быть существенными в группе деятелей, которые, буквально, из трущоб, из деревень поднимались до управления супердержавой.  Контрабандой, в выступлениях рабочих, Хрущёв проталкивал идею о контроле партийными организациями деятельности администрации и хозяйственных руководителей. Эта норма была записана ещё в «ждановском» уставе (XVIII съездом), но не работала. Её активация обеспечивала Хрущёву поддержку функционеров и рядовых партийцев. А в идейном плане это был шаг от технократов к революционерам. Но даже самый ярый коммунист Кириченко хотел, чтобы парторганизациями руководили люди, имеющие профильную подготовку, соответствующую специализации местного хозяйства. Аристов тоже призывал к усилению руководящей роли партии, но он хотел в партийных органах «иметь больше работников, знающих и любящих технику». «Долг партийных организаций,  — говорил Хрущёв, – хорошо организовать людей в борьбе за достижение поставленной цели». Поражает эйфория, царившая на съезде: все, начиная с Хрущёва, говорили о планах на семилетку, как об уже достигнутом. Все разговоры шли не о трудностях выполнения, а том, что это возможно. И только Аристов как-то выбился из общего тона, сказав: «В историческом соревновании с США мы не можем уподобиться зарвавшемуся ездоку, который, не рассчитав сил своего коня, может на каком-то круге догнать своего противника, а при подходе к финишу выдохнуться, не выдержав испытания».  

«Антипартийную группу» (Молотова и К^о) обвиняли в противодействии освоению целины, форсированию роста производства молока, масла и мяса. Они были  также против отмены займов, организации совнархозов и перестройки планирования сельского хозяйства, возражали против расширения прав союзных республик и местных органов, против  развития экономических связей со странами народной демократии и развивающимися странами и ослабления международной напряженности. Очевидно, что это, в общем, имперский курс с уклоном к разделу мира на сферы влияния. Не зря Сабуров сказал, что они «вели себя, как люди, ослеплённые узконациональной ограниченностью». То есть, «антипартийная группа» это просто обыкновенные империалисты – агенты крупного монополистического (советского, конечно же) капитала. Из этого следует, что их опорой были технократы. Характеризуя своих товарищей, Булганин назвал Молотова «оторвавшимся от жизни человеком», Кагановича — фразёром («что в переводе на русский язык означает болтун», – заметил Спиридонов),  Маленкова  — интриганом, способным на любую мерзость. А Шепилов, фактически,  уравнял «советскую интеллигенцию» с мелкой буржуазией, сказав, что ей присуща неустойчивость.  Хрущёва же «фракционеры» обвиняли ранее в «организационном зуде» и «практицизме». Но  «ЦК дал решительный отпор этой антипартийной линии, показав, что когда говорится о нуждах народа, то речь идёт о большой политике». Расхождения касались и экономики. Сторонники Хрущёва считали, что не надо слепо повиноваться принципу эффективности, называя его не регулятором, а точным механизмом для планирования. В этом они расходились и с югославскими коммунистами. Зато планы не были напряжёнными, а их перевыполнение позволяло создавать резервы, которые становились источником накоплений для расширенного воспроизводства. Поэтому и от займов можно было отказаться. Но это уже была демобилизация советского общества!

Лидером «машиностроительно-металлургической» фракции был Аристов, призывавший двинуть вперёд развитие электропромышленности, а для этого расширить производство алюминия и меди в Сибири и на Урале. При этом он ссылался на выступления Ломако и Кириленко. Однако председатель КПК Шверник, как бы в пику Аристову, критиковал как раз Новосибирский завод тяжёлых станков. Не Хрущёв ли за этим стоял?

Семён Игнатьев, этот человек Маленкова, удалённый из Москвы Берией ещё в 1953, руководил теперь Татарией. Он критиковал  Министерство нефтяной промышленности и Госплан СССР.  Хотя он при этом назвал Сабурова, возможно, тем не менее, что намекал на Байбакова. Хрущёв, проводя с 1953 года реформу сельского хозяйства, добился получения в 1958 3,5 миллиардов пудов зерна (против 1,9 миллиарда в 1953). За тот же период заготовки молока выросли больше чем в 2 раза, мяса — на 56%, шерсти — на 60%. МТС были упразднены, а техника передана колхозам. Беляев назвал это революционным шагом, значение которого трудно переоценить. Действительно, особенно, если вспомнить, как против этого выступал Сталин. Но базой экономики оставалась тяжёлая индустрия. Первоочередное развитие тяжёлой индустрии было и остаётся нашей незыблемой генеральной линией, – говорил  Брежнев, – правильность её проверена всей многолетней борьбой советского народа за социализм. Ярким показателем высокого индустриально-технического уровня развития Советского Союза стал успешный запуск первых в мире спутников. «У нас не было бы ни искусственных спутников Земли, ни космической ракеты, если бы мы не шли самостоятельным путём, не создавали необходимых условий для творческой работы наших научных кадров», – сказал Аристов. Он был против того, чтобы идти исключительно путём технических заимствований. Его сторонник, директор Уралмаша Кротов предлагал установить определённый порядок планирования. Косыгин считал одной из важнейших задач семилетки ликвидацию дефицита «некоторых товаров».  Понимал ли он неизбежность дефицита при социализме? Если да, тогда это была заведомая ложь. Вообще говоря, никакое превосходство в производстве товаров на душу населения не гарантирует устранение дефицита автоматически. Возникновение дефицита зависит от платёжеспособного спроса.

Инициатива в осуждении самогоноварения и пьянства исходила как будто от Хрущёва, но, возможно, первенство принадлежало Ворошилову, который осудил также пренебрежение к физическому труду, индивидуализм, тунеядство и веру западным идеологам. Он призывал особое внимание обратить на воспитание детей, подчеркнув  важную роль семьи и ответственность родителей. Это, в общем, противоречило идее Хрущёва о помещении детей в интернаты. «Наше молодое поколение не прошло той большой школы жизни и борьбы, которая выпала на долю старшего поколения, – говорил Хрущёв. –  Молодые люди не знают ужасов и бедствий дореволюционного времени». Он надеялся, что знание истории поможет молодёжи восполнить дефицит личного опыта. Сила социализма состояла в том, что «если мы поднимаем производство, то от этого у нас выигрывает действительно каждая «душа», в то время как в капиталистических странах от роста производства выигрывает лишь та «душа», которая имеет капитал», – говорил Хрущёв.  Отмирание государства он понимал как развитие его в коммунистическое общественное самоуправление, и  говорил: «Уже сейчас развиваются коммунистические формы труда, общественные формы удовлетворения потребностей: общественное питание, школы-интернаты, детские сады и ясли». Он планировал организовать коммунистическое воспитание всех детей в школах-интернатах, что способствовало бы и вовлечению «новых миллионов женщин в ряды активных строителей»  коммунистического общества. При коммунизме мерилом богатства будет уже не рабочее время, а свободное время, – заметил Микоян.

Западная пропаганда цеплялась за детали, мелкие неувязки, на которые оказывалось трудно ответить. Это свидетельствовало, что система взглядов нарушена. Так оно и было: коммунисты всё время шли, решая возникавшие проблемы прагматически. Со временем они сильно отклонились от марксистского курса. Это надо было как-то объяснить. Или признать не разработанность марксизма, к чему склонялся в последние годы Сталин (и что было правдой). Или, не вникая в разные тонкости, правоверно следовать догмам, что попытался сделать Хрущёв. Но концы уже не сходились: мировая революция так и не произошла, и СССР фактически был империей. Это тоже можно было обыграть – политика СССР не была столь эгоистичной, как политика Запада. Но признать социал-империализм побоялись. Философская наука, по признанию Митина,  «весьма страдала от проявлений цитатничества и догматизма». Так что вопросы пропаганды просто свалили на Фурцеву, которая, особо остановилась на выпускниках литературных институтов и консерваторий. Многие из них кроме школьной парты, ничего не видели.  Именно этот путь: школа — вуз — положение «свободного художника» — и ведёт чаще всего к отрыву от жизни, – сказала Фурцева. Каждый человек, вступивший на путь художественного творчества, должен иметь жизненный опыт, – утверждала она и предложила вести подготовку работников искусств в системе заочного образования.

«Планета у нас одна», – сказал Хрущёв, призывая решать спорные вопросы путём мирных переговоров.  «Мы хотим, чтобы каждый строй показал свои экономические и духовные силы.  Где и сколько часов длится рабочий день, сколько благ получает трудовой человек, какое он имеет жильё, возможности для образования, какое участие принимает он в государственных делах. Если думать о каком-то выигрыше, то «холодной войне» не будет и конца». Развитие СССР за десятилетия существенно изменило ситуацию в мире. Поэтому нельзя уже было оставаться в рамках классического марксизма образца начала века. А «теоретик» Хрущёв в своих построениях исходил не из того, что было, а из того, что было надо.  На Западе начал формироваться евро-коммунизм, и тон в этом задавала крупнейшая в Европе итальянская компартия. Выступая на съезде, Тольятти заявил, что ИКП «полностью одобряет ту часть доклада Хрущева, где изложены принципы взаимоотношений между партиями». А остальную часть? Задать ему вопрос никто не посмел. Зато успешно развивалось сотрудничество со странами «третьего мира». Хрущёв искал дружбы с их правительствами, пытаясь опираться на таких деятелей, как Насер и Неру.

Самым грандиозным изменением в 1950е годы в советской экономике был не выход на авансцену компаний энергоносителей и цветных металлов – это произошло в годы II-V пятилеток. Главным структурным изменением 1950х было, отмеченное в выступлениях на XX-XXII съездах, формирование комплекса приборостроительных корпораций (министерств) и беспрецедентного строительного комплекса СССР, равного которому не было в мире. (Однако, уместно здесь вспомнить высказывание Дзержинского: «Госстрой, Мосстрой — это почти поголовно всё самое циничное ворьё»). Третий, («серый») комплекс торговли и бытовых услуг, получил определённые свободы. При этом «приборостроители» традиционно были связаны с промышленным шпионажем; строители, в силу обстоятельств, в огромной степени были завязаны на ВПК и армию; а «серые» оказались в сфере контроля ОБХСС и других органов надзора. Экономика разрослась так, что плохо управлялась из единого центра, о чём ещё Рыков беспокоился. Хрущёв и попытался опереться на новую структуру – совнархозы. Другой предлагавшийся вариант был ОГАС.

В 1958 заведующим Агитпропом стал Ильичёв, а заведующим Административным отделом ЦК (кадры армии, прокуратуры, милиции, КГБ) – Миронов. Хрущёв насаждал своих (как он надеялся) людей. Насаждение Хрущёвым новых людей вызвало оппозицию в Секретариате. На острие атаки оказался «второй человек» ― Кириченко. «Московские» боялись засилья «украинцев». В мае 1960  Хрущёв разогнал Секретариат, удалив из него и тех и других:  Аристова, Игнатова, Кириченко, Поспелова и Фурцеву. При этом главные его соперники – Брежнев и Суслов сохранили свои должности. Секретарём ЦК был избран Козлов, который стал заместителем Хрущёва. Козлов был человек принципиальный, толковый и работящий. Хрущёв неоднократно называл  его своим преемником. Кириченко был удалён и из Президиума. В состав Президиума вошли Косыгин, Подгорный и Полянский. В июле Хрущёв изгнал и Ворошилова, выдвинув председателем Президиума Верховного Совета СССР Брежнева. Брежнев, таким образом, тоже был удалён из Секретариата ЦК. После гибели в октябре командующего РВСН на эту должность Хрущёв назначил Москаленко, убрав из Москвы и его. Командующим Московским военным округом стал хорошо знакомый Хрущёву по Сталинграду генерал Крылов.

В октябре 1961 состоялся XXII съезд. В отчётном докладе ЦК  было сказано, что в результате завершения строительства социализма диктатура пролетариата в СССР выполнила свою историческую  роль и перестала быть необходимой. Советское государство превратилось в общенародное. (Это положение противоречило Ленину и Марксу, утверждавшим, что государство не может быть ни народным, ни свободным).  На съезде была подчеркнута необходимость правдивого освещения всех вопросов истории партии. Съезд одобрил курс на осуществление принципа материальной заинтересованности и в то же время  принял новую  программу партии, которая представляла собой план построения коммунистического  общества. Главными авторами программы были Ильичёв и Пономарёв. Конкретные задачи по созданию материально-технической базы коммунизма, обеспечивавшей изобилие материальных и культурных благ для всего населения, были рассчитаны на осуществление их в течение двадцатилетия 1961-80. Программа  заканчивалась словами: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме».

1 XXII съезд был задуман, как торжественное  и деловое начало великого мирового события. Хрущёв открыл его специальным торжественным введением к своему докладу. Вопросы регламента были тщательно проработаны. «XXII съезду КПСС суждено сыграть всемирно-историческую роль, – сказал Хрущёв, – он рассмотрит и утвердит новую программу партии – программу построения коммунистического общества». Всё больше было парадной рутины. Даже отчёт мандатной комиссии начался со славословий и включил в себя целый раздел о «догматиках» антипартийной группы.

Хрущёва многие превозносили буквально до небес. Ефремов М.Т. назвал его доклады огромным научным трудом, разъяснявшим, что надо делать сегодня, завтра, чтобы ускорить создание коммунистического общества. «За эту ясность, – сказал Ефремов, – все советские люди, всё прогрессивное человечество благодарны вам Никита Сергеевич, и будут вечно благодарны». Хрущёв в Заключительном слове назвал выступления делегатов рапортами, а славословия в свой адрес отнёс в адрес ЦК и его Президиума. Инициативы Хрущёва касались множества вопросов. Он знакомился с  опытом передовиков, вникал в требования науки и техники. Ссылаясь на Ленина, он говорил о необходимости вскрывать ошибки партии, но в действительности свалил все огрехи, которые не удавалось уже спрятать, на Берию, Сталина и «антипартийную группу». Попытка прикрыться Лениным была лишь продолжением борьбы. Это, в сущности, было политической спекуляцией. К «антипартийной группе»,  на XXII съезде  был «пришит» ещё и  Ворошилов, которого долго склоняли,  но потом всё же простили. Хрущёв сказал, что авторитет фракционеров похож на свет потухшей звезды. Однако потухла красная звезда коммунизма. Склока с «антипартийной группой» как раз и была тем расколом в «тонком партийном слое» буржуазной  страны, который угрожал гибелью коммунизму. Сталин чудом сумел этого избежать в ходе борьбы 1920-30х годов. Скорее он сам и был этим чудом. Но опасность не исчезла, и Хрущёв, изгнав «фракционеров», оказался в окружении почти исключительно «буржуазных» деятелей. Эти последние активно вступали в партию со времени окончания гражданской войны и многие из них достигли в ней самых верхних этажей. Курс партии на XX-XXII съездах был изменён, и то, что было выдвинуто под названием Программы построения коммунизма, более напоминало американское процветание. В СССР сменилось поколение. Значительная часть молодёжи уже не хотела революции – она искала тихого мещанского, «буржуазного» счастья. Но кто-то, не боясь трудностей,  должен был двинуться в большой поход за новыми богатствами «для нашего народа». Хрущёв призывал к этому молодёжь обжитых мест.

2 Производительность труда в 1961 по сравнению с 1955 выросла в промышленности на 43%. «Сейчас промышленная продукция СССР составляет более 60% американской, – сказал Хрущёв, – а ещё в 1950 составляла 30%».  Но были и проблемы. Например, децентрализация управления повлекла расстройство планирования. Как сказал Спиридонов «складывается впечатление, что госпланы Союза  и РСФСР представляют собой сумму различных ведомств, где нередко правая рука не ведает, что делает левая». Ему вторили Воронов и Кириленко. Планы производства и строительства были плохо увязаны с планами снабжения и поставок. Это вместе с децентрализацией порождало деятельность так называемых «толкачей». Участники «антипартийной группы» отстаивали централизацию, как именно социалистический стиль руководства.

Целина давала свыше 40% всех заготовок хлеба в стране. Однако засевание целинных  земель в течение ряда лет исключительно яровой пшеницей привело к зарастанию их сорняками. Хрущёв не преминул раскритиковать за это руководство Казахстана и потребовал высевания пшеницы поочерёдно с кукурузой, горохом, кормовыми бобами  и сахарной свёклой. Хотя на XXI съезде он говорил о выводе на целину только пшеницы. Огромное значение на съезде было придано структуре посевных площадей и прежде всего расширению посевов кукурузы. Хрущёв утверждал: «Если кукуруза отказывается расти в какой-то области, то причину надо искать не в климате, а в руководстве». Хрущёв вообще стремился форсировать индустриализацию аграрного сектора. Он мечтал об агрогородках, превращении всех колхозов (артелей) в совхозы (государственные имения).

Советский социализм экономически отличался от капитализма отсутствием  прибыли. Вернее сказать, дела велись не ради получения прибыли.  Товары продавались почти по себестоимости, и это стимулировало спрос, позволяя избегать кризисов перепроизводства. В советской экономической литературе имел хождение тезис, что при социализме платёжеспособный спрос должен опережать производство, что в этом и заключается преимущество социализма, движущая сила его развития. Но такая политика неизбежно порождала товарный дефицит.  Хрущёв в Отчёте ЦК  назвал это оправданием нехватки предметов первой необходимости и консервацией порядков карточной системы. Однако такое заявление было чистой спекуляцией: предметы первой необходимости в СССР были абсолютно доступны. А что касается карточной системы, то в СССР она была отменена после Войны раньше, чем в Англии и Франции.

Молотов считал, что в СССР построены лишь основы социалистического общества, следовательно,  нельзя и помышлять было ещё о построении коммунизма. Однако Хрущёв (и Микоян) заявили о начале коммунистического строительства. Их «коммунизм» сильно отличался от ленинского.  В докладе «О программе КПСС» Хрущёв говорил: «Наша задача в ходе строительства коммунизма состоит в том, чтобы ещё больше использовать и совершенствовать финансово-кредитные рычаги, контроль рублём, цену, прибыль. В интересах лучшего выполнения планов надо дать предприятию больше возможностей распоряжаться прибылью, шире использовать её для поощрения хорошей работы своего коллектива, для расширения производства». Это путь от социализма, но не к коммунизму, а обратно к капитализму! В самой новой Программе говорилось, что в коммунистическом строительстве необходимо полностью использовать товарно-денежные отношения. И перечислялись  хозрасчёт, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы. Косыгин предлагал вместо  бюджетного финансирования ввести долгосрочное кредитование предприятий и строек. Товарно-денежные  отношения при  коммунизме должны были отмереть, как и государство при социализме, однако государство сохранялось под названием «общенародного». А теперь и революционная идея о прямом продуктообмене была окончательно отброшена. Советская торговля надолго останется ещё главной формой распределения предметов народного потребления, – сказал Микоян, – средством сбалансирования производства и потребления. Собственно, это обыкновенный рынок, без плана! Представление о коммунизме подверглось радикальному пересмотру. Главным становилось изобилие материальных благ. «XIX съезд не был готов к тому, чтобы дать новую Программу партии, – говорил Микоян, –  «Экономические проблемы социализма в СССР» не могли лечь в основу новой Программы». Неверными представлениями о переходе к коммунизму Микоян назвал необходимость непрерывного роста производства, превращения колхозной собственности в общенародную, замену товарного обращения системой продуктообмена между городом и деревней, удвоение зарплаты, повышение культурно-технического уровня рабочих и крестьян. «Это было упрощенческое представление, – сказал он. – Главное для победы коммунизма – это создание материально-технической базы коммунистического общества, коммунистического изобилия». Но это уже не коммунизм, а процветание-просперити.

«Программа построения коммунизма» носила характер более пропагандистский, чем практический. «Всё ближе наша великая цель, и уже отчётливо видна сверкающая вершина, – говорил Хрущёв, – на которую в недалёком будущем советский народ водрузит знамя коммунизма. Расчёты показывают, что за 20 лет мы построим в основном коммунистическое общество». Что за расчёты, кто их выполнил, осталось не известным. Источником роста производства зерна Программа назвала повышение урожайности. Источником промышленного роста – автоматизацию и комплексную механизацию, подъём производительности труда на основе крупных сдвигов в структуре промышленности (развитие новых отраслей, замена топлива, материалов).

3 Решение о переработке Программы партии было принято ещё в 1930 году, на XVI съезде. То, что решение в течение 30 лет не было выполнено свидетельствует не только, и даже не столько, о «нарушении ленинских норм партийной жизни», сколько о теоретических и политических затруднениях. Ленин указывал: «Без программы партия не возможна, как сколько-нибудь цельный политический организм». Но с началом индустриализации партия, фактически, распалась. Её объединяли лишь требования Х съезда о запрете фракций, превратившие её в государственную структуру. Внутри этой структуры боролись реальные партии, и общей программы у них быть не могло. В октябре 1961 года Молотов в письме в ЦК утверждал, что новая Программа анти-революционна по своему духу. Проект Программы не имеет увязки коммунистического строительства в СССР с перспективами социалистической революции в международном масштабе. Он писал, что проект Программы содержит пацифизм и даже ревизионизм. Без серьёзных политических конфликтов с империалистическими странами Молотов считал не возможным дальнейшее продвижение к коммунизму. Хрущёв же подменял коммунизм капиталистическим процветанием. В то же время новая Программа, в какой-то мере, соответствовала требованиям, которые выдвигались в 1920 году в тезисах «рабочей оппозиции» (отмена оплаты обедов, бань, трамваев, театров, отмена оплаты за квартиры и другие).

4 «Борьба за всеобщее и полное разоружение это главная составляющая внешней политики нашей партии», – говорил Хрущёв. Это самый настоящий пацифизм: борьбе за мир и мирному сосуществованию были посвящены два раздела доклада. Далее Хрущёв сказал: «Самые неистовые империалисты… не хотят допустить, чтобы народы процветали». Тут он уже прямо говорит о цели своей политики – процветание народов, а не коммунизм.  Фактическое смещение политической линии прикрывали Аджубей, Громыко, Ильичёв, говорившие о росте международного авторитета  СССР. Хрущёв  считал необходимым развивать отношения со всеми странами. Сирийские и ливанские коммунисты говорили об экспансионистской политике президента Египта Насера, его антидемократизме, и антикоммунизме. Но Хрущёв  с ним дружил. В то же время лидеры социал-демократов (Брандт и другие) Международным отделом ЦК (бывшим Коминтерном) осуждались. Хрущёв говорил, что уже во всех социалистических странах ликвидированы социально-экономические возможности реставрации капитализма. А Ульбрихт заявил о «победоносном завершении социалистического строительства в ГДР». Китай играл в социалистическом содружестве вторую роль и мог себе позволить некоторую независимость от советской позиции. В албанском вопросе Чжоу Эньлай призвал беречь сплочённость и терпеливо разрешать разногласия. Молотов не зря обвинил Хрущёва в ревизионизме – критика в адрес Югославии резко сократилась, хотя Хрущёв и заявлял, что ревизионизм это главная опасность. Так социалистический лагерь разделился на ревизионистов и догматиков.

Но причиной были не теоретические споры, а экономические разногласия. И при социалистической политике монополизированная национальная экономика в своём развитии вынуждена руководствоваться «логикой государственного капиталистического накопления», – как писал Клифф (Глюкштейн). В 1948 Сталин пытался в интересах капитального накопления в России навязать Югославии политику, угрожавшую  созданию  там независимого  государственного  капитализма. Это привело к разрыву отношений. В 1960 подобная ситуация возникла в отношениях с Китаем.  СССР стремился догнать США по уровню  производительности  труда,  а  это  требовало  концентрации капиталовложений в развитые  отрасли промышленности и использования оставшихся ресурсов для повышения уровня жизни. А КНР нуждалась  в  капиталовложениях  для создания новых отраслей промышленности. Это привело к спорам по вопросам выделения ресурсов, которые из области экономики перешли в область идеологии. СССР  переходил  от  первоначального  накопления  к  развитому государственному капитализму, и ему нужна была идеология, воспевающая повышение уровня жизни. Необходимо было отрешиться от идеологии мобилизации.  Но китайцы,  находившиеся  на  уровне  первоначального  накопления, нуждались именно в такой идеологии, – пояснял Клифф. А страны социалистического содружества срастались с Советским Союзом экономически, используя его ресурсы и рынки. Этому способствовали небольшие размеры их экономик. СССР стремился втягивать в свою экономическую орбиту и слабые экономики «развивающихся стран». Это была та самая борьба за рынки и, так сказать, советский неоколониализм. Он действительно был советский, так как отличался от западного большими выгодами для бывших колоний.

На съезде в ЦК впервые были избраны: Андропов⁹⁸, Бирюзов⁹⁹, Гречко¹⁰⁰, Захаров¹⁰¹, Ильичёв¹⁰², Келдыш¹⁰³, Крылов¹⁰⁴, Кулаков¹⁰⁵, Ломако¹⁰⁶, Павлов¹⁰⁷, Рашидов¹⁰⁸, Руденко¹⁰⁹, Славский¹¹⁰, Соломенцев¹¹¹, Шелест¹¹², Шолохов¹¹³, Щербицкий¹¹⁴.

В новый состав Президиума ЦК вошли: Брежнев, Воронов, Козлов, Косыгин, Куусинен, Микоян, Подгорный, Полянский, Суслов, Хрущёв и Шверник. Вряд ли эти одиннадцать человек представляли какое-то единство. Воронов, Козлов, Подгорный и Полянский – были, вероятно, люди выдающиеся, но не были командой. Хрущёв всегда опирался на случайных людей. Все троцкисты так действуют. Их опора − толковые, энергичные, честные и принципиальные. Они не тянут «своих». Поэтому среди троцкистов нет единства. Большевики же организованы шайками, и живут «по понятиям». Своих они не сдают, даже совсем пропащих. В этом их сила. Суслов, Брежнев, Микоян, Косыгин, Куусинен – каждый из них имел своих людей, которые уже занимали важные должности. Это позволяло каждому лидеру контролировать определённые сферы.  Вряд ли Шверник мог с ними тягаться, скорее он был как бы «старейшиной» партии. Секретарями ЦК стали Хрущёв, Демичев, Ильичёв, Козлов, Куусинен, Пономарёв, Спиридонов, Суслов и Шелепин. Здесь Хрущёву противостоял, видимо, только Суслов. Но идеология от него передана была Ильичёву. Демичев  и Спиридонов – «градоначальники» столиц. Шелепин – председатель КГБ. Куусинен и Пономарёв курировали внешнюю политику. Козлов был теперь первым заместителем Хрущёва.

Хрущёв был троцкист. Это не значит, что он особо уважал Троцкого. Скорее не особо. Троцкисты вообще не почитали вождей, да и не было у них вождей. В отличие от большевиков, у троцкистов были лидеры. А из лидеров не делают земных богов, им не создают культа. Поэтому Хрущёв, может быть и, не отдавая себе в этом отчёта, боролся с культом личности. С культом личности вообще. Сталина же он уважал. Будучи троцкистом, Хрущёв считал дело революции – борьбу за счастье народа, − выше товарищества. Для большевиков же товарищество было свято. Поэтому Хрущёв не имел постоянной своей команды, а подбирал людей по мере необходимости. Негодных, по его мнению, отодвигал. Большевики считали такой подход предательством.

Великий перелом 1929 года не привёл к решению продовольственной задачи. Война выявила это вполне отчётливо. И Вознесенский в 1947 году отметил этот факт как переток  финансов и их накопление «в селе». Это кажется парадоксом – все говорят о бедственном положении деревни при Сталине. Однако данные собранные сельхозотделом ЦК по поручению Хрущёва в 1953 году показали, что лишь 20% доходов крестьян составляли средства, заработанные в колхозе. Остальное крестьяне получали от личного подсобного хозяйства (ЛПХ), продукцию которого сбывали на базарах и государственным заготовителям. Цены в этом «сером» секторе были свободные, а доходы государство не контролировало. Это больше касалось, конечно, пригородных хозяйств, отдалённые имели меньше возможностей. Кроме колхозников была ещё  другая группа  производителей продовольствия. Как писал в письме в ЦК житель Нижнего Новгорода (тогда г. Горький): «Жители пригорода, как правило, в колхозе не состоят, имеют хорошие усадьбы, выращивают двойной урожай овощей и продают на рынке по высоким ценам». Здесь речь идёт об известных всем советским горожанам «кулацких посёлках», располагавшихся вокруг городов. Это и есть то «село», о котором писал Вознесенский. И это как раз проясняет, о какой негосударственной собственности, не позволявшей «отменить деньги» говорил Сталин. Государство вынуждено было терпеть этот сектор, поскольку продовольственную проблему оно не решило. Это обозначало слабость государства и силу «негосударственной» собственности.

Хрущёв подошёл к этому вопросу как троцкист – с рационалистических позиций. Им была выдвинута идея агрогородков и, следовательно, ликвидации ЛПХ. Ильичёв его в этом поддерживал. Оппонировал им в этом Маленков, который видел решение проблемы в  развитии рыночных отношений. И реформы Маленкова сразу дали эффект. Однако «кулацкий» сектор мог оказывать финансовое давление на нижние слои номенклатуры, и это таило в себе опасность её перерождения. Взятки, подкуп, продвижение «своих людей» в чиновники, в учебные заведения – всё это могло исходить от неучтённых капиталов.  Такая опасность была и в индустриальном секторе, где обращались большие материальные ценности, но там был хоть какой-то контроль. Таким образом, противостояние Хрущёв – Маленков было противостоянием «власть – деньги». Вот что лежало в основе реформ Хрущёва: огосударствление всей собственности, стремление избавиться от денег. Это была попытка (серьёзно!) перейти к коммунизму. Но руководство КПСС уже не хотело коммунизма (для всех). Номенклатура уже ставила другие цели потому, что она уже переродилась.

В ноябре 1961 председателем КГБ стал Семичастный – из группы «комсомольцев» Шелепина (они себя называли «Рабочая оппозиция»). В апреле 1962 Москаленко был назначен генеральным инспектором (а это фактически отстранение от дел). (Может быть, в этом проявилась воля начальника Административного отдела ЦК Миронова?) Командующим РВСН стал Бирюзов, который до этого командовал ПВО. (1 мая 1960 года войсками ПВО  был сбит американский шпион Пауэрс, летевший на «недосягаемом» самолёте «У-2», на высоте 21 км). Тогда же членом Президиума ЦК стал Кириленко – сторонник Брежнева. По специальности Кириленко был авиаинженер, избрание в Президиум выводило  его в лидеры этой многочисленной и сильной группы (авиаинженеров). Учитывая, что в ГКО авиастроение курировал Маленков, он должен был и кадры авиаинженеров подбирать. Следовательно, Кириленко был технократ. После удаления Аверкия Аристова он представлял эту «партию» в Президиуме ЦК.

В мае 1962 появилась идея в ответ на размещение американских ракет в Турции разместить наши ракеты на Кубе. Летом эта операция была проведена. В ней участвовали Малиновский, Бирюзов и начальник тыла Баграмян, который разрабатывал план. Из гражданских руководителей в этом участвовал Рашидов. Парадокс, но Генштаб (будённовец Захаров) среди участников не упоминается. Осенью американцы ракеты обнаружили, и разразился Карибский кризис, поставивший стороны перед угрозой ядерной войны. МИД занял позицию выжидания. Резидент ГРУ, имевший контакт с президентом США Кеннеди, уклонился от разъяснений. Агент английской разведки (?) полковник ГРУ Пеньковский, напротив, дал разъяснения по характеристикам установленных систем оружия.  Резидент КГБ Феклисов, выйдя на контакт с Кеннеди, предупредил американцев о возможности советской атаки в Европе в случае их нападения на Кубу. Кеннеди установил связь с Хрущёвым, и стороны пришли к компромиссу. Хрущёв пошёл на попятную. Президиум его поддержал, а Малиновский и Громыко «воздержались» от поддержки компромисса. Вообще, участие в этом Малиновского наводит на мысль о генералах «Пешкове» и де Голле. Это след англо-французский (антиамериканский), «ротшильдов», так сказать. Баграмян ещё в армянской армии на стороне Антанты воевал, а Пеньковский просто английский агент. И Громыко в этой компании.

Пеньковский в октябре был арестован, и это повлекло отставку начальника ГРУ Серова. На его место был назначен Ивашутин (возможно, товарищ Миронова).  Хрущёв не смог противодействовать этому. Он назначил Шелепина своим заместителем в Совете министров и руководителем государственного контроля. Председателем КГБ стал друг Шелепина Семичастный.  Московскую парторганизацию тогда же  возглавил сторонник Шелепина Егорычев. Андропов стал секретарём ЦК по связям с соц. странами, и собрал вокруг себя группу советников (Арбатов, Бовин, Бурлацкий, Шахназаров). По словам Болдина, Андропов тогда «выполнял некоторые просьбы» Ильичёва.

В марте 1963 был создан ВСНХ СССР, который возглавил Устинов. (Устинов во время Войны возглавлял производство вооружений, которое курировал Вознесенский). Тогда же Бирюзов стал начальником Генштаба. Захаров был отстранён, что уже не оставляет сомнений в падении влияния первоконников. Это также наводит на мысль, что дело Пеньковского было провокацией, с целью устранения Серова. Командующим Московским округом вместо Крылова (товарищ Хрущёва по Сталинграду) стал Белобородов (товарищ Малиновского). Крылов стал командующим РВСН.  В апреле Фрол Козлов перенёс инсульт и не мог уже работать. Хрущёв надеялся на его выздоровление, но в  июне вынужден был назначить  вместо него секретарями ЦК  Брежнева и Подгорного. В октябре, беседуя с французами, Хрущёв назвал их и Косыгина своими преемниками. Осенью СССР пережил хлебный кризис, вызванный, в том числе и плохим урожаем. Правительство вынужденно было впервые прибегнуть к импорту зерна (3 миллиона тонн). В городах в очереди за белым хлебом люди становились с 5 часов утра, но серый хлеб оставался  в свободной продаже.

В декабре из кандидатов в члены Президиума был удалён сторонник Брежнева Щербицкий. Вместо него кандидатом стал 1й секретарь украинского ЦК Шелест. С начала 1964 года в ЦК велись разговоры о смещении Хрущёва. Вообще члены ЦК по уставу были уполномочены на обсуждение таких вопросов. Особую активность проявлял Подгорный, о котором  Хрущёв говорил: «Мы его вытащили в Москву на большую должность, а он как был сахарным инженером, так им и остался». Слухи о  разговорах  дошли и до Хрущёва, и он даже спрашивал об этом Подгорного. Но розыска не учинял, а поручил всё выяснить Микояну.  Однако беседы эти продолжались, в них участвовали Шелепин, Брежнев. «Технические» вопросы решали Миронов и Семичастный. Ставропольский «губернатор» Кулаков организовывал на кавказских курортах встречи и беседы членов ЦК. В мае умер Куусинен, а в июле председателем Президиума Верховного Совета СССР вместо Брежнева был избран Микоян.

К октябрю 1964 был подготовлен пленум ЦК. На заседании Президиума ЦК 13 октября,  Хрущёву был предъявлен ряд обвинений, как вполне основательных, так и спорных и даже отчасти  вздорных.  Хрущёв спорил, отстаивал своё мнение. Решение принято не было, и заседание перенесли на следующий день. Но ночью Хрущёв позвонил Микояну и сказал, что согласен уйти в отставку. На следующий день состоялся пленум ЦК, на котором Хрущёв уже не выступал. Доклад делал Суслов, и надо полагать, что он и был главным в этом вопросе. И не только в этом. Видимо, на этом этапе Суслов стал этаким коммунистическим «аятоллой».  Собственно говоря, и Сталин долгое время управлял СССР, будучи просто секретарём ЦК. Основанием такой власти было лучшее (по сравнению с другими товарищами) понимание связи между теорией и жизнью.  Но нужно учитывать, что Суслов был тот самый «коммунистический начётчик», о каких предупреждал Ленин, и за время его руководства партийной идеологией КПСС упорно держалась лозунгов, которые были актуальны в конце сороковых годов. Альтернативный вариант доклада, подготовленный Полянским и Шелепиным, был более конструктивен. Но на Президиуме утвердили доклад Суслова. Это уже означало поражение Шелепина. Уходя после пленума, Хрущёв попрощался со всеми товарищами. Прощаясь с Шелепиным, он заметил: «С вами они обойдутся ещё хуже, чем со мной». Таким образом, Хрущёв отметил, что участие группы Шелепина в его отстранении было политической ошибкой.

Хрущёв был отстранён от власти согласно действовавшим тогда правовым нормам. Поэтому силовые структуры не вмешивались в эту процедуру. Хотя КГБ и проводил определённые действия по отслеживанию ситуации, но ни ареста, ни угроз с его стороны не было. Поэтому назвать это переворотом нельзя. Сторонники Хрущёва на пленуме ЦК не выступили в его поддержку, поскольку у них не было достаточно веских аргументов в пользу проводившейся им политики.  Главной причиной (или всё же поводом) отстранения были неудачи в продовольственной политике – перебои с хлебом, повышение розничных цен. Другое дело, что политика Хрущёва саботировалась на местах его противниками, частью подменялась очковтирательством. Говорить о том, что этот курс был принципиально неверен, нет достаточных оснований. Но и утверждать его правильность нельзя. Ни то, ни другое не доказано. Очевидно, что  курс на полное свёртывание рынка был неприемлем для противников Хрущёва, и они оказались сильней.

Итак, причиной отстранения был курс на ликвидацию рыночных отношений. Поводом для смещения послужили провалы этой самой политики огосударствления. Что вообще естественно. Но название этого «переворота» «малый октябрь» как нельзя кстати: это было завершение эпохи, начатой «великим октябрём». Именно в 1964 году было прекращено строительство коммунизма. Хотя инерционное движение продолжалось ещё десятилетия.

На пленуме 14 октября первым секретарём ЦК был избран Брежнев. Премьером был утверждён Косыгин, а Подгорный стал «вторым» секретарём ЦК. Через 5 дней после этого в авиакатастрофе погибли начальник Генштаба маршал Бирюзов и зав. Административным отделом ЦК генерал-майор Миронов. Под подозрение попадают первоконники (и Брежнев?), так как уже в ноябре Захаров был возвращён в Генштаб. Против этой версии то, что Миронов в 1953 году был удалён Берией из МГБ. Бирюзов, продвигался Ворошиловым, Малиновским, Жуковым; служил в Пролетарской дивизии – очевидно большевик. Вместе с Мироновым и Ивашутиным они смещали Серова. Бирюзов, Малиновский и Баграмян – организаторы установки ракет на Кубе (Захаров не участвовал?). Авиакатастрофа объясняется ошибкой экипажа. Несчастный случай исключить нельзя. Но если покушение, кто мог быть заинтересован? Здесь всё упирается в фигуру Миронова. Его карьера, похоже, от Брежнева не зависела, но была не совсем обычной.   Скорее всего, этот «политбоец» был из большевиков, а коварный Леонид Ильич лишь прикидывался его другом-земляком. Он потом и Семичастного также «кинул», оставаясь ему «товарищем».

В ноябре пленум ЦК вывел из Секретариата Козлова и секретаря по сельскому хозяйству Полякова. Зав. отделом сельского хозяйства был назначен Кулаков, который через полгода стал и секретарём ЦК. Шелепин и Шелест были избраны членами Президиума ЦК. В марте 1965 членом Президиума стал «партизан» Мазуров, а из Секретариата был выведен Ильичёв. Секретарём ЦК стал Устинов. В апреле Серов был исключён из партии и через полгода уволен в отставку. В августе Шелест и Подгорный были пойманы на лоббировании интересов  Украины (Шелест предлагал ослабить в её пользу монополию внешней торговли). Против них выступил  Шелепин, которого поддержали Устинов и Косыгин. Брежнев вынужден был присоединиться к критике. Эта ошибка стоила Подгорному должности. В декабре его избрали  председателем Президиума Верховного Совета СССР вместо Микояна, удалив, таким образом, из ЦК. Секретарём ЦК вместо него стал Капитонов.  Брежнев поддержал Подгорного, выступавшего за расширение полномочий советов. Подгорный ратовал за подчинение всех предприятий (по местным вопросам) местному совету, а Косыгин настаивал на расширении самостоятельности предприятий. Здесь мы видим продолжение того же конфликта: промышленности и территорий. Подгорный отстаивал линию, которую ранее проводил Хрущёв. Но в сентябре 1965 был принят ряд постановлений об изменении управления промышленностью. Упразднялись совнархозы, и восстанавливался централизм. В то же время предприятия получили большую самостоятельность в распределении заработанных денег. Постановления стимулировали повышение производительности труда за счёт сокращения работников. Так начинались реформы Косыгина. Вводился «хозрасчёт» − уступка «рыночному» подходу. Фактически, отказавшись от хрущёвского «волюнтаризма» власть проявила безволие, играя в поддавки с «хозактивом». Но на первых порах эта политика оказалась эффективной. Это и подтолкнуло Косыгина к принятию предложений Либермана, ставших основой реформ. Альтернативу им предлагал академик Глушков в виде объединённой государственной автоматизированной системы (ОГАС). Такие идеи выдвигались уже с конца 50х годов, но были тогда отвергнуты. Отторжение руководства вызывала предлагаемая авторами система военно-гражданского управления всей промышленностью, подчинённая одному из членов Президиума ЦК. При этом вся действующая система управления, очевидно, теряла своё значение вместе с управляющими. Поводом для отклонения ОГАС Косыгин избрал дороговизну её создания (стоимость производства ЭВМ и организации ВЦ). «Хозрасчёт» же, по словам Либермана, имел стоимость бумаги, на которой печатались постановления.

Тут уместно вспомнить, что Косыгин начинал свою деятельность в 1920е годы в кооперации. Он был сотрудником Сибирского отделения Центросоюза, образованного из Закупсбыта. А именно Закупсбыт организовал антибольшевистское восстание в Ново-Николаевске в 1918 году. Тогда даже шутили: «Власть в Сибири перешла к Закупсбыту». В ноябре, правда, власть перехватил английский ставленник Колчак. А после его разгрома кооперативный «Народный банк» обосновался в Лондоне. В 1921 году, на Х съезде, Ленин говорил: «[Кооперация] служит местом объединения элементов, политически враждебных нам, проводящих по сути дела колчаковскую и деникинскую политику». «В лице кооперации мы имеем сосредоточие сил, враждебных нам, – вторил ему Цюрупа. – Кооперация, как форма организации трудящихся масс, нам не нужна». Однако наступил нэп, и кооперация сохранилась. А Косыгин поднялся до кресла премьера. В 1965 было открыто заявлено о внедрении «экономически обоснованных» цен на продукцию промышленности и получения предприятиями прибыли. Валентин Павлов утверждал потом, что это было сделано впервые. Но Микоян, фактически, к этому призывал ещё на XXI съезде.

Андропова тогда в аппарате премьера считали врагом Косыгина, который сознательно атакует все его идеи и предложения. По словам Млечина, Андропов говорил, что предлагаемые Косыгиным темпы реформирования могут привести к размыву социально-политического строя. Да и сам Косыгин признавал, что предоставление предприятиям свободы манёвра ресурсами, привело к  утрате контроля за ними.

Косыгин взял в свою команду Абалкина и Ситаряна, но не допустил к разработке и реализации реформы ни Бунича, ни Шаталина, ни Гавриила Попова. Он считал их скорее популяризаторами чужих воззрений, чем серьёзными самостоятельными исследователями. Но именно в результате их усилий, – утверждал Валентин Павлов, – сложилась «экономическая оппозиция», разрабатывавшая СОФЭ — систему оптимального функционирования экономики. «Софэсты» ставили в вину Косыгину заигрывание с Западом, предательство социализма, протаскивание на советскую почву чуждых идей. Они действовали через аппарат ЦК КПСС, используя свои связи в партийной элите. Особенно усердствовали Арбатов и Шаталин. Они обещали разработать экономико-математическую «модель», которая позволит «выиграть историческое сражение социализма с капитализмом». СОФЭ привлекла к себе внимание высшего партийного руководства и резко затормозила реформу Косыгина, – утверждал Павлов. – Реформа была свёрнута, но и СОФЭ не стала экономической доктриной КПСС. Гречневский утверждает, что реформы Косыгина тогда поддержала группа экономистов из будущего «московского клана КГБ», на основе которой потом сложилась команда Явлинского, связанная с Московским институтом народного хозяйства. А боролись с косыгинскими реформами, по его мнению, отцы-основатели будущей «проамериканской команды» Гайдара-Чубайса: экономический факультет МГУ, ВНИИСИ, ЦЭМИ и так далее. Вот только как быть с тем, что создателем и руководителем ВНИИСИ был зять Косыгина Джермен Гвишиани?

На пленуме ЦК 6 декабря, перед сессией Верховного Совета, Брежнев внёс предложение переименовать партийно-государственный контроль в «народный контроль». «Это не совсем точное название. Оно недостаточно полно отражает тот факт, что контроль в нашей стране является народным», − сказал Брежнев. ЦК согласился. Тогда Брежнев сказал, что нет необходимости, чтобы председателем народного контроля был заместитель председателя Совета министров и секретарь ЦК. И с этим все согласились. Тогда Брежнев предложил оставить Шелепина секретарём ЦК, а от контроля и работы в Совете министров его освободить. Так Шелепин потерял контроль над аппаратом. Но его сторонники «комсомольцы» продолжали борьбу против «буржуазной» политики. На пленуме ЦК ВЛКСМ, в декабре 1965 первый секретарь Сергей Павлов обвинял журналы «Новый мир» и «Юность» в том, что на их страницах пропагандируются не подлинные герои, а «политически аморфные личности, замкнувшиеся в скорлупу индивидуальных переживаний».

В это время в ЦК выявились два подхода к внешнеполитическим вопросам. Сторонники «классового» подхода с осторожностью относились к сближению с капиталистическими странами. В их числе были помощники Брежнева Голиков и Трапезников, а также Шелепин и его «комсомольцы». Близки к ним были Подгорный, Полянский и Шелест. Они считали более важным восстановить отношения с Китаем, и в этом с ними согласен был Косыгин. Другая группа выступала за «мирное сосуществование» с капиталистическими странами. Это были помощник Брежнева Александров-Агентов, Андропов, Громыко. Сторонник Шелепина Егорычев на Пленуме ЦК в 1966году подверг критике безоглядную поддержку Насера, «волевые решения» в области обороны. Брежнев и Устинов поняли, что эта критика в их адрес. Егорычева поддержал первый секретарь Ленинградского обкома Толстиков, сказавший даже: «Видимо, плохо работает Главное разведывательное управление». Против них выступили Рашидов, Мжаванадзе, Катушев.

Весной 1966 состоялся XXIII съезд КПСС, который «поддержал» все шаги, предпринятые ЦК после октября 1964, осудил «волюнтаризм» и утвердил план восьмой пятилетки. Президиум вновь стал именоваться «Политбюро», а первый секретарь переименован в генерального.

1 Организаторы постарались придать XXIII съезду более деловой характер. Но во многих выступлениях царила рутина и демагогия. Темой «рапортов» теперь стали также вопросы благосостояния и идеологии. Значительную часть времени заседаний съезда заняли выступления иностранцев, содержавшие большей частью лишь поздравления. Все выступавшие «одобряли решения октябрьского Пленума» (1964) – «малого октября», когда был отстранён Хрущёв.  Многие говорили  о мартовском и сентябрьском Пленумах (1965), исправивших «ошибки связанные с неоправданными перестройками хозяйственных органов». Новая линия ЦК была направлена на всемерный подъём сельского хозяйства, увеличение производства товаров широкого потребления. Главным событием прошлого оставался ХХ съезд. Номенклатура боялась возвращения репрессий и клялась  «ленинскими принципами партийной демократии». Были отменены введённые на XXII съезде требования об обновлении партийных органов. Лидером «комсомольцев» был Егорычев, но большинство ориентировалось на нового «начальника» партии. Даже в прениях по докладу Косыгина многие выступавшие начинали свою речь с восхваления доклада Брежнева. Однако в выступлении Кочиняна звучал упрёк вновь созданным министерствам, которые уступали совнархозам в оперативности руководства. А Егорычев, вероятно, метил прямо в новых вождей, говоря: «К сожалению, есть деятели, которые думают не столько о своём долге перед народом, сколько о том, что скажут о них за рубежом?»  Толстиков упомянул в своём выступлении академика Струмилина, вероятно, пытаясь сформировать платформу, противостоящую рыночным реформам Косыгина. Машеров раскритиковал книгу бывшего посла в Британии И. М. Майского (Ляховецкого). Здесь, опять, скрывалось, противостояние народников и технократов. «Белорусы» (Машеров) очевидно близки были по духу «комсомольцам» (Егорычев). Это всё наследники ждановцев – «революционных демократов». Но и Косыгин с Устиновым ждановцы. Очевидно ждановцы разделились  на «революционных демократов»-«партизан» и «либералов»-«народников».

2  Деятельность ЦК по руководству народным хозяйством была направлена на создание материально-технической базы коммунизма. Но за прошедшие 7 лет уровень производительности труда наиболее развитых капиталистических стран так и не был достигнут, а темпы роста национального дохода оказались меньшими, чем было предусмотрено семилетним планом. Брежнев объяснял провалы в экономике «ошибками» Хрущёва, неурожаями 1963 и 1965 годов и агрессивными действиями США, вынудившими СССР крепить оборону.

Повсеместно была развернута работа по восстановлению и введению севооборотов, созданию и внедрению зональных систем ведения хозяйства. Новый министр сельского хозяйства Мацкевич предлагал интенсификацию в кормлении животных. Была поставлена задача организовать в промышленном масштабе производство белково-витаминных концентратов.   Главной причиной отставания сельского хозяйства Брежнев и Мацкевич назвали снижение материальной заинтересованности: заготовительные цены на многие сельхозпродукты не возмещали фактических затрат. Сельскому хозяйству стали выделять больше капитальных вложений и материальных ресурсов. Цены на ширпотреб были снижены и приведены в соответствие с городскими. Действительной причиной был рост городов.  Сельское население составляло в 1966 лишь 25%. ЦК пытался теперь возместить нехватку людей деньгами (живой труд мёртвым).

 Промышленная политика утратила ясные ориентиры. Началась конкуренция отраслей-монополий. Среди гражданских лидировали энергетики. За ними шёл нефтегазовый комплекс, угольщики и металлурги. Росло производство алюминия, а машиностроители теряли свои позиции. Наращивала мощности строительная индустрия. Принципы экономической политики партии состояли теперь в усилении роли экономических стимулов, расширении хозяйственной самостоятельности предприятий,  повышении материальной заинтересованности производственных коллективов. Это всё меры антимонопольные – предприятие «освобождалось» от плотной опеки своей корпорации (главка). Главки при этом слабели. Намечалось усилить подготовку экономистов, которые могли бы вытеснить инженеров из руководства хозяйством. Планирование становилось менее директивным, уступая рыночному регулированию. Западная «буржуазная» пресса стала писать о «кризисе» советской экономики и даже об отходе от социализма. Сама экономическая реформа на съезде не обсуждалась. Делегаты молча согласились, что даже принципиальные экономические вопросы – вне их компетенции. А ещё на XXII, по крайней мере, Хрущёв и Микоян это обсуждали; пусть остальные, испугавшись «субъективистского подхода» только блеяли. Теперь же «коллективное руководство» при молчаливом согласии делегатов вообще эту главную на тот момент тему не вынесло на обсуждение. Всё оправдывалось восстановлением «ленинских принципов». На самом деле, этим прикрывали дальнейший отход от принципов социализма.

3 «Правоверные» марксисты, которых официальная пропаганда обвиняла в догматизме, ещё оставались. «Выросло поколение смелых людей с чувством хозяина страны и всех её богатств, с сознанием своей ответственности за сохранение и умножение общественной собственности, с пониманием своего высокого гражданского долга», – говорил Кочинян. Толстиков говорил: «трудовой коллектив  – это не только хозяйственная, но и социальная ячейка общества». Каждое предприятие наряду с производственным планом, – считал он, –  должно иметь единый комплексный план всестороннего развития коллектива, который должен всемерно учитывать как общественные, так и личные интересы и потребности трудящихся, исходить из программного лозунга партии: «Всё во имя человека, для блага человека». «Решительную борьбу за чистоту марксистско-ленинской идеологии» объявил начальник Политуправления Вооружённых сил Епишев. «Партия никогда не скрывала, – сказал он, – что путь к победе социализма не был усеян розами. И она своевременно давала этому оценку. И тщетны попытки обвинить нас в нарушении демократии».   Но и он назвал правильным курс ХХ съезда. Хотя тут же продолжил: «Носители безыдейности и мелкобуржуазной распущенности под флагом свободы творчества, или под предлогом борьбы с последствиями культа личности пытаются охаивать героическую историю и борьбу нашей партии, чернить советскую действительность». Ему вторил Соломенцев. Журналы «Новый мир» и «Юность», по словам Конотопа, «смаковали отдельные недостатки и трудности, культивировали скептицизм и аполитичность». Некоторые кинофильмы, – говорил он, –  сделаны в угоду обывательским вкусам, а критика страдает предвзятостью. То же говорил и Машеров. Но позиции этих «патриотов» были оборонительные. Они защищали обывательский мир, потому и присягали ХХ съезду.  Знамя революции было свёрнуто. Потому более высокими темпами, чем в среднем по стране, росло промышленное производство в Литве, Латвии и Эстонии – это была витрина советского общества, и обращена она была на Запад. «Жизнь настоятельно требует более глубокого изучения явлений, происходящих за границей», – сказал Бодюл. Следует более разборчиво относиться к культурному обмену с капиталистическими странами, – считал он. «Иностранные фильмы всё больше заполняют репертуары наших кинотеатров», – утверждал Соломенцев. Многие буржуазные фильмы исподволь насаждали индивидуализм, стремление к лёгкой жизни. Но Фурцева считала, что «культурный обмен способствует взаимопониманию народов, борьбе за мир». А тех, кто «препятствуют укреплению культурных связей», назвала реакционерами. «Аполитичность – это тоже политика, – напомнил Сергей Павлов. – Как можно уважать людей, которые принимают похваливание Запада за то, что в их произведениях нет «ни намёка на политику», что все они имеют «общечеловеческую направленность».

 «Развитие нашего общества характеризуется глубокими экономическими, социально-политическими и культурными изменениями. Разработка вопросов нарастающего и пропорционального прогресса в этих взаимосвязанных областях на основе марксистско-ленинской теории должна явиться основным предметом исследования наших общественных наук», – говорил Келдыш. Егорычев считал, что допущена недооценка марксистско-ленинского положения о том, что высоким темпам развития производительных сил при социализме должно соответствовать и совершенствование производственных отношений.  «Главное теперь состоит в том, чтобы ещё выше поднять уровень всех звеньев  идеологической работы партии, – требовал Брежнев. – Вся идеологическая работа должна быть тесно связана с жизнью, с практикой коммунистического строительства, без этого она превращается в политическую трескотню». Именно это и получилось: связать марксизм с жизнью во второй половине ХХ века не удалось. Поэтому советская пропаганда оказалась беззубой. Военно-патриотические и семейные традиции, за которые ратовал Соломенцев, ещё были сильны. Но они всё более размывались в новом поколении посредством, в первую очередь, кинопроката, который  имел чисто коммерческий характер.

4 Китай и Албания окончательно вышли из советского лагеря. Корея, Куба, Румыния, и Югославия вели самостоятельную политику, не порывая с СССР.  Югославия вошла в движение «неприсоединившихся» стран и занимала позицию нейтралитета между Западом и Востоком. Позиция, занятая ЦК КПСС во взаимоотношениях с руководством КПК, на съезде не обсуждалась, но была одобрена делегатами.  А резолюция по Отчётному докладу призывала к сплочению коммунистических рядов и непримиримой борьбе против правого и «левого» ревизионизма.  По сути это была уже демагогия.

Благосостояние советского народа продолжало расти. За отчётный период средняя заработная плата рабочих и служащих возросла на 19%. За счёт общественных фондов потребления были повышены пенсии, установлены дополнительные льготы для инвалидов войны и семей погибших воинов, введены пенсии для колхозников. Рост денежных доходов вызвал повышение спроса на промышленные товары. Но  снижение налогов уже не имело такого всеобщего характера, как обещал Хрущёв.

Возглавив Президиум Верховного совета СССР, Подгорный взялся за восстановление роли советов. Он ставил вопрос о заслушивании докладов правительства на сессиях Верховного Совета, требовал повысить ответственность министерств и ведомств за соблюдение законности в подчинённых им предприятиях, усилить прокурорский надзор за исполнением законов. Моссовет планировал строить детские сады и ясли,  чтобы в 1967-68 полностью удовлетворить потребность в них и привлечь к производительному труду тысячи женщин, занятых домашним хозяйством.

Генеральным секретарём был избран Брежнев. В состав ЦК впервые были избраны:  Александров¹¹⁵,   Батицкий¹¹⁶,  Белобородов¹¹⁷, Катушев¹¹⁸, Машеров¹¹⁹, Промыслов¹²⁰, Романов¹²¹, Семичастный¹²², Степаков¹²³, Тихонов¹²⁴, Трапезников¹²⁵. В состав Политбюро вошли: Брежнев, Воронов, Кириленко, Косыгин, Мазуров, Пельше, Подгорный, Полянский, Суслов, Шелепин и Шелест. Секретарями были избраны: Андропов, Демичев, Капитонов, Кириленко, Кулаков, Пономарёв, Рудаков, Суслов, Устинов и Шелепин.

В июне Рудаков умер. В июле Батицкий был назначен командующим ПВО. В октябре генерал Белобородов попал в автомобильную аварию и надолго оказался  прикован к  больничной койке. Маршал Малиновский умирал от рака и после парада 7 ноября лёг в госпиталь. В декабре секретарём ЦК был избран Соломенцев. В марте 1967 Малиновский умер. Военным министром в апреле был назначен Гречко (будёновцы победили). В мае с поста председателя КГБ был снят Семичастный, вместо него сразу же был назначен Андропов. В июне был снят первый секретарь МГК Егорычев, в сентябре из секретариата ЦК  выведен Шелепин, которого отправили руководить профсоюзами. Лидер профсоюзов Гришин стал 1м секретарём МГК. Так сбылось предупреждение Хрущёва – «комсомольцы» были отстранены от власти.