Китайские коммунисты полагали, что противоречия современного мира были сосредоточены в Азии, Африке и Латинской Америке, где, по их мнению, и должна была разворачиваться мировая революция. В этих странах большое значение имела теория Мао о «новой демократии» (синьдэ миньчжу), предполагавшая длительное существование многоукладной экономики. Мао говорил также о тесной связи с массами. Он учил «суммировать (разрозненные) мнения масс и (обобщив и систематизировав) снова нести их в массы, пропагандировать и разъяснять их, чтобы массы отстаивали эти идеи и претворяли их в действия; и на действиях масс проверять правильность этих идей. Затем вновь суммировать мнения масс и вновь нести их в массы, — и так без конца. С каждым разом эти идеи будут становиться всё более правильными, более жизненными». Эта «линия масс» (чжилянсянь) определяла также и отношения между функционерами («ганьбу») и рядовыми партийцами. Социалистические идеи в 1960е доминировали в Перу, Боливии, Панаме, во многих районах Индии, Индонезии и Филиппин. Аргентинец Гевара боролся за коммунизм в Конго. Он писал: «империализм – это мировая система, и надо победить его в конфронтации мирового масштаба». Так понимал задачу и Мао: «Мы должны объединиться с пролетариями всех капиталистических стран… только тогда можно будет свергнуть империализм, добиться освобождения нашей нации и народа, освобождения всех наций и народов мира». Гевара, говоривший о несправедливых ценах мирового рынка на сырьё, с одной стороны, и на оборудование, с другой, как и Мао, обвинял СССР в «социал-империализме». Началось брожение и в европейских компартиях. В ФКП возник спор гуманистов и «сциентистов». Первые дрейфовали в сторону «еврокоммунизма», вторые – в сторону маоизма. Лидером «сциентистов» был Альтюссер. Его «теоретический антигуманизм» предполагал, что исторические события не есть результат индивидуальных воль, как думают гуманисты, считающие общество совокупностью межчеловеческих отношений. Маркс рассматривал людей лишь в качестве деталей экономического строя, что соответствует научному подходу к проблеме. Из теории Альтюссера следует, что у истории нет цели. Ссылаясь на опыт культурной революции в Китае, Альтюссер призвал реформировать ФКП с опорой на массовость и спонтанность революционного движения. Спонтанность масс была основным посылом «спонти», противопоставлявших просоветской «реальную» коммунистическую партию. Придерживаясь маоистской «линии масс», «спонти» отправляли студентов разнорабочими на заводы для агитации. Они считали себя борцами против чиновников и капиталистов. Когда в 1976 ФКП отказалась от тезиса о «диктатуре пролетариата». Альтюссер подверг это резкой критике, но его единомышленники постепенно сдавали свои позиции, превращаясь в маргинальную группу. Побеждал «еврокоммунизм».
Неспособность США подтвердить свою правоту и справедливость, обеспечить недосягаемое превосходство порождали сомнения у подростающего поколения «бэби-бумеров». Первенство СССР в космосе, кубинская революция, карибский кризис и, наконец, убийство Кеннеди оттолкнуло западную молодёжь от общества и государства. А пропагандировавшийся долгое время культ силы и молодости сместил общественное уважение от старших поколений к младшим. Много знающие старики мешали олигархам вершить дела, а молодёжь, напротив, легко поддавалась манипуляции. Пропаганда всё более стала обращаться уже даже к подросткам. Рост благосостояния, способствовал росту гедонистических настроений и социальной безответственности. Это склоняло молодёжь к приятию радикальных абстракций. Активизировались негритянское, феминистское, антивоенное движения, хиппи. Возникли такие направления, как радикальный феминизм, сексуальная революция, «гей-движение», неоязычество. Молодёжную (в первую очередь женскую) аудиторию охватила «битломания». Сладкие «евнухоподобные» голоса как будто обещали сладкую и мирную жизнь. Песни «Битлз», наполненные индивидуальными переживаниями и жизнерадостные абсурдистские фильмы с их участием настраивали на восприятие окружающего мира как некой калейдоскопической мозаики, возникшей случайно и совершенно непостижимой. Подобный эффект производили и фильмы Антониони, сюжеты которых строились «вокруг пустоты». Как он сам говорил: «ни о чём, но с подробностями». Всё это вежливо двигало публику к иррационализму. Появились фильмы и просто шокирующие, созданные Вархолой, Пазолини и другими. А на первое место выходила романтизация криминала и кровавой бойни (фильмы Копполы, например). Полагая «контркультуру» наследницей «пролеткульта» левые идеологи делали ставку на «авангардное искусство», а вслед за тем и на маргиналов из богемы. Но кризис западного искусства достиг уже глубины, позволявшей говорить даже о «смерти кинематографа». Музыке необходимы стали разного рода «подпорки»: костюмы, световые и звуковые эффекты и другие элементы «шоу». Мелодизм сводился к минимуму, а возникающая пустота маскировалась использованием психофизиологических эффектов: повторов, акустических наложений, динамических нарастаний, контрастов, убыстрений. Распространялись различные восточные учения (индуизм, или, например, макробиотическая диета), разочарование в техническом прогрессе, и обращение к духовным ценностям. В Стэнфорде это проповедовал великий знаток восточной культуры и языков, бежавший от Гитлера юнгианец Шпигельберг. Побеждал, однако, античный европейский кинизм (цинизм), и это была самая суть хиппи. В эту «контркультуру» легко вписалась наркомания. Наиболее активным пропагандистом ЛСД был Кен Кизи, завершивший к 1962 роман «Над кукушкиным гнездом», в котором общество было представлено тюрьмой, а единственно свободными людьми – душевнобольные. Собранные им «весёлые проказники» ездили по штатам, пропагандируя ЛСД и налаживая каналы сбыта наркотиков. В 1967 в Калифорнии было проведено «лето любви» и заявлено о наступлении «эры Водолея» – конца христианства. В Сан-Франциско собралось около ста тысяч хиппи, чтобы праздновать «любовь и свободу». Там же обитал и Чарльз Мэнсон со своей сатанистской сектой. Все они жили в коммунах, где царило равенство, наркомания и свальный грех. Бесплатная еда, бесплатные наркотики были доступны в парке «Золотые ворота», бесплатная клиника открылась для оказания медицинских услуг, а бесплатные магазины обеспечивали хиппи одеждой и прочим ширпотребом. Судебная власть раз за разом ослабляла нормы морали, Верховный суд США под предлогом уважения свободы принимал решения, попирающие христианские традиции и символы. В июне 1969 в Нью-Йорке произошли столкновения «геев» с полицией, центром которых стало кафе, где отсутствовал даже водопровод, но свободно продавались наркотики. Вслед за тем были сформированы «гей-правозащитные» организации. Однако созданный «фронт» вскоре развалился, что и следовало ожидать. Трудно поверить, что с головой погрузившиеся в гедонизм люди (а извращенцы, очевидно, таковы), способны вести коллективную борьбу. Во всём здесь видна какая-то длинная «волосатая рука». Некоторые утверждали, что беспорядки были организованы «студентами», другие — «чёрными пантерами». В них участвовали «прохожие» и даже некие «туристы». Интересно, что первое собрание британского «фронта освобождения геев» состоялось в Лондонской школе экономики.
Послевоенные общества в западном и советском блоках строилось по образцам гитлеровского фольксгемейншафт, и потому были весьма схожи. Появилась даже теория конвергенции, предвещавшая слияние западного и советского миров. Поскольку после провала «мировой революции» европейцы от авангардного социализма коммунистов обратились к охранительному социализму фашистов, победа марксизма оказалась невозможной без дехристианизации. Следуя положению Ленина о наличии в классовом обществе двух моралей: морали угнетателей и морали угнетённых, Грамши предлагал расколоть общество на меньшинства, чтобы сплотить их под лозунгами борьбы с «угнетением». Но созданное в 1950е по лекалам «фольксгемейншафт» общество потребления внесло довольство и успокоение. Маркузе уже не верил в «гегемонию пролетариата». Он считал западное общество бесклассовой неототалитарной системой, существующей за счёт гипноза прессы. Воздействием на представления, верования, ценности и нормы навязывался некий конструкт, выдаваемый за естественный порядок вещей. Средства массовой информации создают стереотипы, манипулируя которыми, заставляют публику реагировать рефлекторно. Так формируется массовая психология, опирающаяся на инфантильное, животное, по сути, поведение, в обход рассудка и совести. Ведь Фрейд ещё говорил, что совесть может вызывать невроз. Постмодерн, в культуре которого доминируют симуляции, Бодрийяр характеризовал утратой чувства реальности. Её заменяет виртуальная «гиперреальность», образуемая «симулякрами» – образами отсутствующей действительности. Человек оказывается оторванным от реального мира. Бодрийяр говорил: «Симулякр никогда не скрывает правду, он и есть правда, которая скрывает, что её нет». Гиперреальность — символическое отражение действительности, в котором исчезает оппозиция реального и воображаемого. Гиперреальность — это всё больше информации и всё меньше смысла.
Работы английских психиатров пытавшихся, взять под контроль образование, закон, медицину и религию финансировал Фонд Рокфеллера. Психиатр Чисхолм считал, что детей следует воспитывать в среде, свободной от политического, морального и религиозного влияния их родителей. Он говорил: «искоренение понятий правильного и неправильного, … замена веры рассудительным и рациональным мышлением… представляют собой цели любой эффективной психотерапии… Если человечество нужно освободить от уродливого бремени понятий добра и зла, именно психиатры должны изначально взять на себя эту ответственность… Сейчас именно психиатры должны решить, каким будет ближайшее будущее человечества». Многие считали Чисхолма коммунистом.
В США на первое место в то время поднялась телекомпания «Эй-би-си», начавшая в 1970е ставить популярные телефильмы. Телевизор стал мощным инструментом пресечения индивидуального мнения. «Любой всплеск спонтанного самовыражения, – писал Адорно, – абсорбируется … благодаря усилиям охотников за талантами». Например, тех же «Битлз» нашёл хозяин магазина грампластинок Эпштейн. Привлекли они его своим талантом, или важнее была целевая аудитория и задаваемый ими стиль жизни? Однако их «доводкой» занималась уже студия звукозаписи, приставившая к ним Джорджа Мартина. Оплатил «раскрутку» хозяин студии, а кто платит, тот музыку и заказывает. Детей этого поколения воспитывали мультфильмы Диснея, в которых представления о добре и зле вовсе отсутствуют. Они наполнены борьбой неких враждебных тёмных сил с будто бы дружественными зрителю «светлыми». Человеческому разуму эти силы не подвластны. Таким способом формируются мифы, позволяющие людям какбы решать те проблемы, которые кажутся неразрешимыми. Они указывают некую «путеводную звезду» (или даже созвездие), за которой устремляется публика. «Когда Луна войдёт в седьмой дом, а Юпитер соединится с Марсом; мир будет править планетами, и звёзды станут послушны любви; начнётся эра Водолея». Эта песня в 1967 стала гимном неоязыческого антихристианского движения хиппи. Отметим в ней явную пропаганду пацифизма и толерантности. Один из идеологов этого направления – Тимоти Лири – писал: «Мы пошли против иудеохристианского единобожия, … что было проклятием Европы на протяжении веков. Наркотики открывают глаза, помогают увидеть множественность миров и неизбежно ведут к политеистическому мировоззрению. Мы чувствовали, что пришло время для новой гуманистической религии, основанной на интеллекте, разумном плюрализме и научном язычестве». Близкие идеи проповедовало и появившееся в 1966 шоу «Улица Сезам», где маппеты морализируют на темы охраны природы, социальной компетентности, толерантности. Финансируется «Улица» за счёт контролируемых Рокфеллерами фондов Карнеги и Форда.
Американская печать в 1962-63 годах пережила «эпидемию газетной смерти». Вслед за тем почти вдвое вырос тираж пригородных газет, а объём воскресных увеличился до 167 страниц (в среднем). В 1970е газеты стали скупать иностранцы, например, Мердок, создававший в Британии и США «жёлтые» издания. Читающая публика разделилась на группы по интересам. Появилось множество специализированных бульварных журналов, адресованных отдельно мужскому или женскому читателю, таких как «Плейбой», «Пентхауз», «Вива». Качественным изменением исследователи считают начавшееся тогда применение в журналистике приёмов художественной литературы, будто бы повышающих её общественную роль. Может быть так и есть, но эта роль стала скорее ролью адвоката «моральных уродов» – наркоманов, растлителей и разрушителей порядка.
В 1963 бывшие чиновники Раскин и Барнет создали «левый» мозговой центр – Институт политических исследований (ИПС), игравший ключевую роль в движении за гражданские права и антивоенном, в женских и экологических движениях. Главной его целью был контроль начавшегося вслед за кубинской революцией брожения умов. К этой деятельности каким-то боком примыкало и ЦРУ, которое в 1950-х начало операцию («Пересмешник») по моральному уничтожению авторов, пытавшихся раскрывать правду о «глубинном государстве» США. Была создана атмосфера ёрничанья вокруг темы «тайных операций». Публикации об этом стали называть «конспирологией», а авторов – не вполне психически здоровыми людьми. Только в 1970-е это стало известным и Конгресс начал расследование. Другая программа ЦРУ – «МК-ультра» – с помощью музыки, наркотиков и секса способствовала размыванию социальной революции. Молодежно-бунтарский стиль был превращён в моду. После разоблачений в прессе в 1973, материалы о жертвах «МК-ультра» были спешно уничтожены, а сам проект закрыт. Антивоенное движение было поддержано и европейскими левыми: в 1966 лорд Рассел опубликовал книгу, в которой обвинил США в геноциде вьетнамцев и сокрытии военных преступлений. Из членов пацифистских организаций левого толка был сформирован трибунал, финансирование которого осуществлялось «из множества источников».
Консерваторы боролись: президент Никсон, выступая в ноябре 1969 с обращением к нации, противопоставил «молчаливое большинство Америки» «голосистому меньшинству», требовавшему немедленного вывода войск из Вьетнама. «Если громогласное меньшинство, – говорил Никсон, – одержит верх над разумом и волей большинства, будущего у нашего государства, как свободного общества не будет». На следующий день в Белый дом поступили десятки тысяч писем со словами одобрения президента. Институт Гувера старался «наглядно показать демонический характер доктрин Карла Маркса». Он занимался исследованиями, посвященными преимуществам свободного предпринимательства, недостаткам коммунизма и потребностям национальной безопасности. С республиканцами связаны фонд «Наследие», Американский институт предпринимательства, Институт Катона, сотрудничавшие с обществом «Мон Пелерин», которое финансировались многими американскими фондами, в том числе и ультраконсервативными. Созданный в Лондоне в 1955 году Институт экономических проблем работал над популяризацией принципов монетаризма. В начале 1970-х, срочно потребовалось «научное» объяснение кризиса и идеи «Мон Пелерин» нашли понимание у предпринимателей и политиков. Главным делом стала борьба с инфляцией, а социальное государство и профсоюзы были дискредитированы. Подготовленный в 1975 доклад «Кризис демократии» стал «манифестом контрнаступления» на социальные завоевания среднего класса. Характерное для американских предпринимателей квакерство, главным требованием которого были бережливость, скромность, воздержание, в этот период стало исчезать. Огромные капиталы финансовой олигархии позволяли обеспечивать расточительное потребление. И весь мир ей пытался подражать. Западный рационализм допускал применение двойных стандартов. Например, фильм Хитчкока «Разоpванный занавес», где «борцы с тоталитаризмом» без тени сомнения убивают «кpасных» немцев pади выполнения своей миссии. В похожем советском фильме («Мёpтвый сезон») негодяй-противник получает всего лишь одну зуботычину. Тут дело не в «реализме», а в том, что пpинимает, и что отвеpгает публика. Если советский зритель сохранял христианскую человечность, то западный развитой рационализм позволял быть безжалостным. «How can people be so heartless?» Это вообще заставляет задуматься об истоках русского «коммунистического» интернационализма.
Однако руководство КПСС уже предпочитало «мирно сосуществовать» с «миром капитала». Создавший мощную промышленность Советский Союз всё больше склонялся к позиции «развитых стран». Политическая борьба сосредоточилась внутри центральной власти, что привело к застою в идеологии. Коммунизм, родившийся как христианская ересь, превратился в подобие религии, позволявшей сохранить высокий уровень культуры. Это объясняло развитие литературы и искусства в СССР. Однако после ХХ съезда в литературу и кинематограф пришли дети репрессированных при Сталине «врагов народа». Вероятно, им покровительствовал Микоян. Началось постепенное наступление «абстрактного гуманизма». Поколение «шестидесятников», пережившее войну в детстве, перенесло акцент с героев на гражданское население. Первым в этом ряду был фильм «Иваново детство» (1962) Тарковского, главный герой которого – маленький мальчик. А едва ли не главным тараном стал фильм Хуциева (Хуцишвили) «Застава Ильича». Так постепенно в советской идеологии утверждался экзистенциализм. В кинематографе проявились эстетские формалистические тенденции, с одной стороны, и деилогизация советской истории, с другой. Например, фильмы о гражданской войне утратили идеалы социальной справедливости и приобрели черты вестерна («Неуловимые мстители», «Белое солнце пустыни»). Интерес советских людей сместился к мещанским идеалам, что и отражалось в искусстве. Окончательно революционная идеология была отодвинута в 1967-69 годах с разгромом группы Шелепина. После этого борьба велась между «безродными космополитами» и «великодержавными патриотами». Космополиты создали «мозговые центры»: Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), Институт США и Канады, Институт международного рабочего движения, изучавший западную идеологию. Особую роль играл куратор этого института, сотрудник международного отдела ЦК КПСС Черняев. Кроме этих были организованы экономические институты: ЦЭМИ и советский филиал МИПСА, который возглавил Гвишиани.