- Языческое многобожие дробило мир на разные «ведомства». Боги занимались частными вопросами, а беднякам, которых в империях появилось множество (ведь империи создаются для перераспределения богатства), не к кому было обратиться. Поэтому большинство людей (а это тоже сила) в Римской империи обратилось ко Христу. В этом едином мире единого Бога господствовало единство, и все частные явления стали объяснять, исходя из общего понимания, «по-божески».
Однако сторонники другого подхода не перевелись. Они по-прежнему доказывали, что общие выводы можно делать только из рассмотрения частных случаев. Поэтому они и утверждали, что целое не может быть больше суммы его составляющих, а, следовательно, чудес не бывает. На самом деле так бывает не всегда. Например, из соединения органических молекул возникает жизнь, которой в составляющих молекулы веществах нет. Но гностики и разные другие колдуны претендовали на то, что любое чудо они смогут сотворить, надо только овладеть сокровенным знанием (гнозисом). Победившая христианская церковь загнала их в подполье, но они продолжали существовать за пределами досягаемости церковных властей.
- Христианство это вера в любовь, которая даёт надежду. Любовь не делится на части, но рационалистам неймётся доказать всё логически. Даже существование всемогущего. Короче, хотели «алгеброй гармонию поверить». Но то, что постигается любовью, разумом постичь нельзя! Поэтому гностики в Европе «влезли в рай на чужом горбу» − подобно птичке, поднявшейся ввысь на спине орла, которая подпрыгнув, заявила, что взлетела выше всех. Но на самом деле, даже в экономике победила любовь: самыми передовыми хозяйствами (и самыми успешными) в Европе были монастыри. В VIII-X веках в монастыри шли энтузиасты, которым любое дело было по-плечу. Они творили чудеса трудовых подвигов, и на пустырях расцветали сады, появлялось изобилие. Конечно же, туда вскоре потёк совсем другой народец, для которого любовь – слово без смысла. Много было всяких крещёных без разбору. Были среди них и умные-разумные, но бессердечные. А они многое могут, но гармонии не понимают. А «чудеса» их – сплошное мошенство.
- И монастыри постепенно засорились всяким сбродом, и престали быть подобием рая, превратились в «колхоз». Вслед за тем, благодаря климатическому оптимуму, в деревне возникло перенаселение. Стало тесно, и люди не знали, куда податься. Потом похолодало, вдобавок случилась чума. И на все эти бедствия привыкшее к хорошей жизни духовенство не нашло никаких ответов. Люди верили, что церковь их защитит, но церковь чуда не явила. Ждали второго пришествия и конца света, но и этого не случилось. И тут оказалось, что истинно веруют в любовь не все: многие просто присоединились к большинству. Сами они, впрочем, особо не рассуждали, но при первом затруднении готовы были переметнуться в другой стан. И когда церковь не проявила себя в сложных обстоятельствах, и попала под огонь критики, все эти «репетиловы» стали критике подпевать. В среде самого духовенства споры были более жаркими, чем в миру. Оно и понятно – духовенство было гораздо грамотнее, поэтому именно монахи выдвигали разные идеи. Светские же власти, стремясь освободиться от церковной опеки, поддерживали тех, кто выступал против римского папы.
- В ходе кризиса, охватившего католическую церковь, вперёд выдвинулись критики, причём самые радикальные. Они подвергали сомнению самую сущность – веру в чудо: божественную природу Христа, а вслед за тем и веру в любовь. И оставалась для них, поэтому, лишь его человеческая (humanitatis) природа. Гуманизм возник как следствие такого хода мысли. Отсюда – вера в собственные силы человека, то есть в первую очередь в разум. Но и христианство не отрицало рациональный подход. Оно лишь отмечало, что есть силы, которые более могущественны, чем разум человека. Христианство в разуме не видело чуда, а рационализм видел. И тут лежит прямая дорога к гностицизму, полагающему, что сокровенное знание («эликсир молодости», «философский камень» и т. п.) даёт полную власть над миром. Восторжествовали при этом механистические представления. Даже животных и человека стремились представить в виде некоей машины. Машина же всегда может быть разобрана, а потом вновь собрана из своих деталей. Но не всё так просто, поэтому жизнь рационалистическая наука так и не создала.
- Поначалу «пророки» рационализма, видимо, сами не понимали смысла общественной морали. Воспитанные в христианстве, они полагали её естественным свойством души человека. Но, разум у каждого человека свой. Поэтому, когда разум взял верх, обнаружились свойственные ему индивидуализм и эгоизм. Оппозиция рационализму возникла среди здравомыслящих людей − традиционалистов. Даже наиболее последовательные сторонники прогресса, такие как Сен-Симон и Конт, начав с отказа от философии вообще, пришли в конечном итоге к необходимости корпоративного общества, организованного на началах теократии. Это логично – рационализм хорош для познания природы. При построении общества он ведёт к анархии: сколько голов, столько и мнений. А анархия – «мать порядка» − родит деспотию. Иного быть не может. Когда христианство в Европе было полностью разрушено, эти вопросы исследовал Шопенгауэр, мечтавший о насаждении индуизма. Такие пути открывает вера в разум: или тоталитарный социализм, или кастовый апартеид.