В Докладе Председателя Совета Министров СССР Булганина на XX съезде задачи шестой пятилетки в области промышленности предполагали первоочередное развитие чёрной и цветной металлургии, нефтяной, угольной и химической промышленности, а также опережающие темпы строительства электростанций и быстрый рост машиностроения (в первую очередь технически совершенных станков, кузнечно-прессовых машин, средств автоматики и приборов). Булганин требовал «серьезно заняться» полупроводниковыми приборами и критиковал Мин. Радиопром, которое «недопустимо медленно осваивало их производство» и Мин. Цветмет, производившее недостаточное количество химически чистых материалов. Для расширения производства приборов строились 32 специализированных завода, и укреплялась научно-исследовательская и лабораторная база, а из Министерства машиностроения было выделено Министерство приборостроения и средств автоматизации. Это Министерство внедряло на НПЗ автоматические счётчики для нефтепродуктов, приборы взаимосвязанного регулирования технологических процессов, создавались цехи и заводы-автоматы. Основной прирост добычи нефти должны были дать Татария, Башкирия и Куйбышевская область. Важной отраслью становилось строительство трубопроводов. Косыгин обещал в новой пятилетке резкий рост объёма ширпотреба, выпускаемого тяжёлой промышленностью, а также прирост добычи рыбы на 15 миллионов центнеров. Шереметьев предполагал увеличить за пятилетие выпуск агломерата в 2,2 раза, и достичь в 1960 году производства 73 миллионов тонн. Для этого необходимо было ввести в действие 58 новых агломерационных лент (в пятой пятилетке было введено 39 лент). Также начать строительство аглолент площадью спекания 200 м2 (в то время использовались ленты площадью спекания 50 и 75 м2). Улучшались и другие параметры доменного производства. В транспортном машиностроении планировалось развить производство электровозов и тепловозов и прекратить выпуск магистральных паровозов; создать газотурбовозы.
В топливном балансе СССР в 1955 году на долю угля приходилось 65%, на долю нефти — 22,5%, на долю природного газа — 2,5%. Однако себестоимость добычи газа в то время была уже в 8 раз ниже себестоимости угля. Важнейшим элементом технической политики Маленков назвал развитие электрических сетей и объединение энергосистем. Предусматривался перевод на электротягу в течение 15 лет наиболее грузонапряжённых направлений железных дорог, а также горных линий, магистралей с большими размерами грузового и пассажирского движения и пригородных участков вокруг крупных городов. Было намечено специализировать харьковский завод «Серп и молот» (б. Гельферих-Саде) на выпуске унифицированных дизелей для тракторов и комбайнов, построить новый дизельный завод в районе Волгограда (Царицына) и создать базу производства дизелей на Павлодарском заводе, организовать агрегатные заводы. Металлурги говорили о необходимости развития производства конвертерной стали и автоматизации управления ходом доменных печей с использованием новейшей аппаратуры, в частности счётнорешающих устройств. Одной из важнейших задач, стоявших перед работниками промышленности, Первухин назвал «всемерное улучшение качества продукции». Он опять отметил сверхнормативный процент зольности, а также высокую влажность и нестандартные размеры кусков угля, поставляемого Углепромом. «В недостаточных размерах» производилось обогащение угля.
Шестая пятилетка была последней, когда темпы роста советской экономики продолжали расти. Позже рост советского хозяйства стал замедляться. Однако в конце 1950х это ещё не ощущалось. СССР был мировым лидером, отставая от передовых стран Запада лишь в уровне жизни высшего класса. Хотя средний уровень жизни в США и у их партнёров был выше, чем в СССР, на Западе большинство людей жило хуже, чем большинство в Советском Союзе. Этот парадокс объясняется разницей в распределении жизненных благ: в СССР распределение было более справедливым.
Но Советский Союз лидировал не только в этом. В годы шестой пятилетки дала первые результаты советская космическая программа: были запущены первые спутники, сфотографирована обратная сторона Луны. Строились первые в мире АЭС, атомный ледокол. Было намечено построить в шестом пятилетии несколько атомных электростанций на общую мощность до 2,5 миллиона киловатт в районах, пользующихся дальнепривозным топливом.
Борьба между бывшим «Продуглем» и «Востуглем» вынудила пойти на сокращение перевозок угля из восточных районов в европейскую часть и поддержать «быстрое развитие угольной промышленности Донбасса». Но так как донецкие угли дорогие, добыча их труднее, а себестоимость высокая, то, наряду с дальнейшим развитием добычи угля в Донбассе, Булганин предлагал использовать на Украине также более мелкие месторождения: Александрийское под Кировоградом, Львовско-Волынское и другие.
На XX съезде возобладало стремление «строить крупные электростанции вместо множества менее экономичных электростанций средней и небольшой мощности». Это оправдывалось удобством при создании объединённых энергосистем и возможностью охватить электрификацией новые районы, испытывавшие недостаток в электроэнергии. Однако в целом это было проявление гигантомании, которая была политикой, выгодной монополиям. В этом плане понятна похвальба гигантскими машинами: шагающими экскаваторами с ковшом 14 м3, самосвалами грузоподъемностью 40-50 тонн. Каганович вроде бы поддерживал эту тенденцию, однако он требовал внедрять грузовые автомобили грузоподъёмностью лишь «10-20 и более тонн».
Косыгин же критиковал машиностроителей за то, что они «мало предлагают лёгкой и пищевой промышленности машин новых конструкций». Он ссылался на заграницу, где это было иначе; но отсутствие прибыли лишает разработчиков техники стимула. Здесь противоречие было между социализмом и капитализмом, и Косыгин фактически критиковал социализм.
Ломако жаловался на плохое обеспечение цветной металлургии высокопроизводительным оборудованием и приборами автоматики. Он тоже критиковал машиностроительные министерства. Требовал увеличить поставки самосвалов грузоподъемностью 10 и 25 тонн, скальных экскаваторов, бульдозеров и буровых станков, обеспечить производство транспортёрной лентой и автошинами «Гигант». Говорил он и об отставании от плана жилищного строительства: например, за 1955 год Минметаллургхимстроем было введено новой жилой площади только 58% от плана. В то же время Ломако признавал свою обязанность «значительно расширить производство титана, германия, циркония, ниобия, тантала; увеличить выпуск цветных и редких металлов высокой чистоты для обеспечения дальнейшего развития электроники, радиотехники и производства жаропрочных сплавов».
Кадры Маленкова критиковали свою техническую политику, поддерживая гигантоманию, видимо, в угоду победившему Булганину. Первухин, выступая на съезде, признал принятое в своё время решение о строительстве районных электростанций ограниченной мощности с малыми агрегатами неправильным. Если средняя мощность одного турбоагрегата, установленного на районных тепловых электростанциях в 1938-42 годах, составила 26 тысяч киловатт, то в 1946-50 она снизилась до 24 тысяч киловатт, а в пятой пятилетке увеличилась только до 34 тысяч киловатт. Отметив, что повышение мощностей тепловых электростанций позволяет снизить затраты на производство энергии, он признал правильным предусмотренное в проекте Директив строительство электростанций с агрегатами по 100, 150, 200 и даже 300 тысяч киловатт. Это тем более целесообразно, отметил он, что позволит увеличить мощности заводов по производству турбин, котлов и электрических машин, а также снизить затраты на их изготовление и удельный расход топлива. Первухин был инженер, а не политик. В политике он своего отстаивать не умел, поэтому становился рупором чужих идей. Он мог эти идеи разделять полностью, или отчасти – по его словам невозможно сказать, насколько он искренен в этом. Но очевидна некоторая «вымученность» его речи. В частности он упрекал вузы в неправильном воспитании молодежи: нацеливании на работу в НИИ, КБ, или хотя бы в заводоуправлении. Первухин ратовал за увеличение количества инженеров в цехах. Он также упрекал «некоторые центральные учреждения» за сопротивление расширению прав предприятий и местных органов власти. Человек Хрущёва Козлов тоже говорил о большей эффективности тех НИИ и КБ, которые работают на базе предприятий или имеют свою собственную производственную базу. Он говорил об избыточном обучении филологов, правоведов, историков, переводчиков, искусствоведов и нехватке специалистов по энергетическим установкам, полупроводниковой технике, автоматике, телемеханике, телевидению. Ломако просто пел славу партии, поминая при этом Хрущева и Булганина. Евсеенко благодарил Малышева за признание результатов «творческой работы коллектива специалистов нефтяной промышленности».
Много говорилось об отставании от «заграницы». Фактически равнение на неё указывало на утерю ориентиров. Вся критика собственных недостатков поддерживалась западным превосходством. Задемидко, например, говорил: «Мощность, экономичность, эксплуатационная надёжность наших многих горных машин, особенно конвейеров, недостаточны и уступают лучшим заграничным образцам». Хотя очевидно, если кто-то в чём-то слаб, то другие его опережают в этом. Однако пути исправления недостатков намечались вполне рационально: Директивы шестой пятилетки (1956-60) включали целый раздел (III), озаглавленный «За дальнейший подъём производительности труда и улучшение экономики производства». О повышении производительности много говорили, но действительного решения найдено не было. Вообще сравнение «капиталистической» и «социалистической» экономик по этому параметру некорректно. Чтобы выйти из положения председатель Госплана Байбаков определил, что повышение производительности труда должно базироваться на внедрении новой техники и комплексной механизации технологических процессов. Маленков объяснял это отставание недостаточной электровооружённостью. Тевосян тоже указывал на отставание от США (но не от Западной Европы) в производительности труда по ряду видов продукции. Выход он видел в комплексной автоматизации производственных процессов, организации их по принципу производства однородной продукции непрерывным массово-поточным способом. Для этого необходимо было внедрять в промышленности широкую специализацию и кооперирование. Он вновь приводил в пример США, где уже в XIX веке было специализированное производство. Это и явилось «одним из важных источников высокой производительности труда и снижения себестоимости продукции». «В годы первых пятилеток, когда строились новые и реконструировались действующие заводы, – говорил Тевосян, – мы многое копировали у европейских стран и брали за эталон лучшие в то время заводы Германии и Англии». «Даже там, где мы в какой-то степени использовали опыт США, например, в строительстве автомобильных заводов, – продолжал он, – в последующем мы нарушили этот принцип». Он ещё раз подчеркнул, что производство одноименного оборудования в одном министерстве и в одной отрасли, также как и разгрузка отдельного завода от широкой номенклатуры продукции – всё это ещё не та специализация, о которой идёт речь. Основным признаком подлинной специализации он назвал массово-поточный способ производства. Евсеенко приводил пример экономии в результате пересмотра проектного задания Рязанского НПЗ. Площадь завода была сокращена на 53%, количество нефтеперерабатывающих установок – вдвое, производительность труда должна была повыситься на 62%. Переработка проектов Рязанского и Ярославского заводов давали возможность уменьшить капиталовложения более чем на 1 миллиард рублей и сократить потребность в обслуживающем персонале на 7 800 человек.
Лаптев, первый секретарь Челябинского обкома (по сути, челябинский губернатор), на ХХ съезде говорил: «На Магнитогорском комбинате, Челябинском металлургическом заводе… дальнейшее развитие производства металла может сдерживаться из-за недостатка руды. Через три года Магнитогорскому комбинату потребуется часть руды завозить со стороны. На Соколовском и Сарбайском месторождениях начато строительство железорудного комбината. Но строительство его ведется очень плохо. Месяц назад мы с секретарем ЦК КПСС тов. Аристовым и группой металлургов побывали на этой стройке. Увидели мы там не очень отрадную картину. На вскрышных работах действовало только два экскаватора. Развитию этой рудной базы должно быть уделено не меньше внимания, чем строительству крупнейших гидростанций и освоению целинных и залежных земель. Нам надо скорее поднять металлургическую целину в Казахстане!
Впрочем, по словам Ватченко на XXV съезде, и в 1976 году половину общесоюзной добычи железной руды давал Криворожский бассейн.
***
Советские хозяйственные «министерства» представляли собой государственные капиталистические монополии. Это были настоящие концерны, ориентированные на производство определённого вида продукции, хотя специализация и не всегда чётко выдерживалась. Как и всякое предприятие, монополии эти были заинтересованы в выполнении своей производственной программы, а вопросы обустройства населения на прилегающей территории их не интересовали. Даже если сами монополии при этом нарушали среду обитания, и даже если окружающее население состояло исключительно из числа работников предприятия и их семей. Жильё, школы, магазины, детские сады, поликлиники строились намного позже промышленных объектов, и разного рода бытовые вопросы людям приходилось решать зачастую с огромным трудом. В то же время индустриализация СССР была завершена: была создана современная промышленная база, Союз стал мировым промышленным лидером, а темпы экономического роста стали уже увеличиваться не столь быстро. Эта ситуация как бы предполагала выдвинуть вперёд рост благосостояния. И с этим были согласны все советские вожди.
Интересы населения отстаивали местные партийные организации и советы, а также профсоюзы и ведомства, заинтересованные в обустройстве территорий (коммунальное хозяйство, местная промышленность и другие). Например, первый секретарь Челябинского обкома Николай Лаптев жаловался на XX съезде на трудности в снабжении водой промышленности и городского населения Южного Урала. За годы войны и в послевоенный период, – говорил он, – значительно развились все отрасли промышленности. В связи с этим возросло население городов и рабочих посёлков, а источников водоснабжения не прибавилось. В течение лета и морозных зим воду приходилось ежедневно распределять между промышленными предприятиями и городами. Нехватка воды особенно остро ощущалась в Челябинске, Магнитогорске, Златоусте, Копейске, Коркино, Миассе, Бакале и других городах. «Никак не преодолеем ведомственного подхода некоторых министерств к созданию надежного водоснабжения промышленных центров Челябинской области», – жаловался Лаптев и просил принять специальное постановление по этому вопросу.
В это время на первый план вышло противостояние между Советом министров и Секретариатом ЦК. За Советом стояли ведомства – промышленные концерны, то есть ВПК в первую очередь. За Секретариатом – аппарат, то есть отделы ЦК и секретари обкомов («губернаторы»). Это было противостояние чиновников и функционеров. Хотя эти категории во многом пересекались, но интересы ведомств и территорий часто вступали в противоречия, поскольку ведомства стремились только к получению продукции заводов любой ценой. Их не заботили коммунальные услуги, продовольственное снабжение, детские сады и тому подобное. В этой ситуации февральский (1957) пленум ЦК КПСС под давлением Хрущёва принял постановление о переходе к территориальному принципу управления промышленностью на базе создания экономических административных районов. Верховный Совет СССР в мае 1957 принял «Закон о дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством», на основе которого Верховные Советы союзных республик образовали экономические административные районы, а в них совнархозы».
***
Стремление децентрализовать систему управления промышленностью привело к упразднению в 1957 году министерств (фактически концернов) в промышленности и строительстве. Были упразднены: Автопром, Автодор, Авиапром, Химпром, Промстроймат, Углепром, Стройдормаш, Минстрой, Углестрой, Металлургхимстрой, Энергострой, Нефтепромстрой, Станкоинструмент, Оборонпром, Электротехпром, Чермет, Пищепром, Леспром, Общемаш, Тяжмаш, Минприбор, Мясомолпром, Лесбумпром, Легпром, Министерство машиностроения (Средмаш?), Цветмет. Подведомственные им предприятия были переданы совнархозам (по сути, территориальным концернам). «На 1 декабря 1959 в СССР функционировало 103 совнархоза, в том числе в РСФСР – 67, в УССР –11, в Казахской ССР – 9, в Узбекской – 5, в остальных 11 союзных республиках – по одному совнархозу».(Малая Советская Энциклопедия).
Хрущёв на XXI съезде назвал эту перестройку управления важнейшим фактором, ускоряющим развитие народного хозяйства. Он утверждал, что уже «выявились значительные преимущества новой формы управления промышленностью, более конкретным стало руководство производством; повысились темпы роста промышленной продукции, улучшилось использование внутренних резервов производства и природных богатств страны, поднялись активность и инициатива рабочих и инженерно-технических работников». Его поддержали делегаты, повторявшие его доводы. Они говорили о «демократическом централизме» в хозяйственном строительстве, что подчёркивало хрущёвский «коммунистический» догматизм. Устинов привёл в пример положительный опыт Тульского совнархоза, который в содружестве с технологическим институтом организовал на одном из своих машиностроительных заводов цех серийного производства типовых и унифицированных узлов специальных станков; а Сатпаев критиковал бывшее Министерство нефтяной промышленности за «недооценку значения» Урало-Эмбинского бассейна.
Кроме перестройки управления Хрущёв выдвигал на съезде и другие идеи. Он предлагал перерабатывать значительную часть сельскохозяйственного сырья вне государственных предприятий, для чего создать силами колхозов, совхозов и потребительской кооперации пекарни, колбасные, молоканки, консервные и крахмальные заводы, другие предприятия. В строительстве предлагалось не создавать при каждой стройке свои производственные базы, а организовать районные системы предприятий строительной индустрии; укрупнить и специализировать строительные организации.
«Создание экономических административных районов сделало более рациональными хозяйственные связи, как в самих районах, так и между ними и дало стране значительный экономический эффект», – говорил Хрущёв. Но, в то же время он указывал на неправильное, местническое понимание комплексного хозяйства как замкнутого, и призывал «решительно бороться с проявлениями подобного рода антигосударственных тенденций».
«Небывалый размах строительства» требовал с особым вниманием относиться к размещению производительных сил. Например, с развитием производства зерна в других районах сокращалось его производство в Закавказье и Средней Азии. Там развивали высокими темпами производство хлопка, чая, цитрусов, винограда, фруктов. В северо-западных районах РСФСР, Прибалтийских республиках, во многих районах Белоруссии и Полесья Украины было решено не производить закупки хлеба – эти районы специализировались на производстве молока, бекона и технических культур, для чего там были наиболее благоприятные условия. В Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии повышение урожайности и валовых сборов зерна обеспечивало лишь собственные нужды колхозов и совхозов в продовольственном и фуражном зерне. Производителями товарного хлеба были назначены колхозы и совхозы Украины и Северного Кавказа, где наряду с развитием зернового хозяйства расширялось производство технических культур и высокопродуктивное животноводство. В России основными производителями товарного хлеба оставались колхозы и совхозы центральной черноземной зоны РСФСР, где наряду с развитием зернового хозяйства также значительно расширялось производство технических культур и высокопродуктивное животноводство; а также колхозы и совхозы Сибири, Урала, Поволжья, Казахской ССР. В нечернозёмных областях обеспечивались только собственные нужды колхозов и совхозов в продовольственном и фуражном зерне. Российские заводы были важнейшей составляющей всей советской промышленности. Например, таганрогский завод «Красный котельщик» производил более половины выпускаемых в СССР котлов для тепловых электростанций. Доля восточных районов в 1965 году должна была составить в добыче угля – до 50%, в производстве стали — 48%, рафинированной меди — 88%, алюминия — 71%, цемента — 42%, выработке электроэнергии — 46%, вывозке древесины — 52%, производстве бумаги — 32%. На Востоке развивалась химическая промышленность, нефтепереработка, цветная металлургия; создавались новые промышленные узлы: Кустанайский, Павлодарско-Экибастузский, Ачинско-Красноярский, Братско-Тайшетский. Планировался ввод в действие крупнейшего в СССР Соколовско-Сарбайского ГОК (26 000 000 т железной руды в год). Хрущёв в докладе обратил внимание на предложение товарищей из Казахской ССР о водоснабжении Центрального Казахстана путём строительства канала Иртыш — Караганда (450 км). По данным «Гидропроекта», потребность промышленных предприятий Казахстана в воде в 1959-65 составляла 12 м3/сек, а имелось лишь 8 м3/сек. Хрущёв потребовал «разобраться, подсчитать экономику этого сооружения и дать свои соображения».
В Башкирии развивалась химическая, нефтяная и газовая промышленность; росло производство фенола, ацетона и различных растворителей, синтетического каучука. В 1959 был сдан в эксплуатацию цех изопропилбензола на Уфимском заводе синтетического спирта, рудообогатительная фабрика в Сибае, вторая очередь Туймазинского газобензинового завода, блоки гидрирования на Салаватском нефтехимическом комбинате, Туймазинский завод медицинского стекла. В Якутии важнейшей задачей была организация крупнейшего в мире центра по добыче алмазов. В семилетнем плане предусматривалось строительство там ряда крупных электростанций, в том числе Вилюйской ГЭС в районе развития алмазной промышленности.
Не смотря на достижение высочайшего уровня в тяжёлой промышленности и явного отставания уровня жизни населения, на строительство и реконструкцию предприятий чёрной и цветной металлургии в 1959-65 предполагалось вложить средств больше, чем их было вложено за прошедшие 30 лет. Две трети капитальных вложений в металлургию были направлены на расширение и реконструкцию действующих предприятий. Планировалось строительство крупнейших в мире доменных печей объёмом в 2 000 и 2 286 м3, мартеновских печей ёмкостью 500 и более тонн, электропечей — 80 и 180 тонн, непрерывных автоматизированных прокатных станов производительностью в 3-4 миллиона тонн в год и других агрегатов. В связи с развитием энергетики, химической, нефтяной и газовой промышленности выпуск стальных труб увеличивался более чем в два раза, значительно расширялось производство листовой стали. Производство алюминия за семилетие предполагалось увеличить втрое, производство меди – вдвое. К 1965 году планировалось перевести на электровозную и тепловозную тягу все основные магистрали общим протяжением около ста тысяч километров. Вложения в жилищное и коммунальное строительство только за счёт государственных средств возрастало почти вдвое по сравнению с предыдущим семилетием. Намечалось продолжить курс на индустриализацию строительства, превращение строительного производства в механизированный поточный процесс сборки и монтажа зданий и сооружений из крупноразмерных элементов и узлов, изготовляемых на заводах. Планировалось увеличение выпуска строительных материалов, а прирост производства цемента за семилетие должен был составить около 50 миллионов тонн, что равнялось годовому производству в США.
В соответствии с мировыми тенденциями менялся топливный баланс: доля нефти и газа возрастала с 31 до 51%, а доля угля падала с 60 до 43%.
В пищевой промышленности упор делался на развитие рыболовства и рост производства сахара (его предполагалось удвоить за семилетку).
В этот период были пущены Горьковская, Иркутская, Куйбышевская, Каховская и другие ГЭС; завершено строительство крупнейшей в мире Братской ГЭС. Введён в строй Ивановский камвольный комбинат – крупнейший в Европе. За семилетку (1959-65) были построены Западно-Сибирский и Карагандинский металлургические заводы, Иркутский и Красноярский алюминиевые заводы, Усть-Каменогорский титаномагниевый комбинат, Качканарский и Гайский горно-обогатительные комбинаты. Вступили в строй Невинномысский, Чебоксарский, Щепинский, Черкасский, Новьинский, Кедоинский химкомбинаты; Сумгаитский, Чарджоусский, Гомельский суперфосфатные заводы. Начат серийный выпуск пассажирского реактивного самолёта Ту-104.
***
С 1960 года в системе совнархозов начался процесс централизации. В РСФСР, УССР, Казахской ССР и Узбекской было разрешено для координации хозяйственной деятельности образовывать республиканские советы народного хозяйства. В ноябре 1962 года был создан СНХ СССР. В декабре началось укрупнение экономических районов. Число районов (и совнархозов) сократилось со 105 до 43. В РСФСР стало 24 района, а в УССР — 7. В феврале 1963 был образован Среднеазиатский экономический район объединивший Узбекистан, Киргизию, Таджикистан и Туркмению. В марте 1963 года был создан Высший совет народного хозяйства Совета Министров СССР (ВСНХ СССР). Однако эти меры не позволяли преодолеть дезинтеграцию производства многих сложных изделий. Поэтому в 1963-65 вместо упразднённых министерств стали появляться государственные производственные комитеты СССР. В частности, были образованы государственные производственные комитеты по энергетике и электрификации, по рыбному хозяйству, по монтажным и специальным строительным работам, по орошаемому земледелию и водному хозяйству, по газовой промышленности, по транспортному строительству. Они осуществляли отраслевую координацию деятельности предприятий, подчинявшихся совнархозам. Председатели этих комитетов не входили в состав правительства.
После отставки Хрущева, в октябре 1965 было принято решение об отказе от территориальной системы управления промышленностью и возвращении к отраслевому управлению. Совнархозы были ликвидированы, восстановлены промышленные министерства. Производственные государственные комитеты тоже были преобразованы в отраслевые министерства.